МЕЧ и ТРОСТЬ

В.Г.Черкасов - Георгиевский. Книга “Генерал П.Н.Врангель”. Документальное жизнеописание. Часть третья. Глава 3, финальная

Статьи / Белое Дело
Послано Admin 10 Мая, 2007 г. - 13:53

ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ [1]

Часть третья (1906 –– 1914). ЭСКАДРОН ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Венчание с фрейлиной Ольгой Иваненко. Офицерская Кавалерийская школа. Эскадрон Государя.


ПРОДОЛЖЕНИЕ публикации полного текста книги 'Генерал П.Н.Врангель - последний рыцарь Российской Империи'. М.: Центрполиграф, 2004. НАЧАЛО: Часть первая (1878 -- 1901). ИСТОКИ РОДА И СЕМЬИ. Глава 1: 'Дворянин шпаги'. Заграничные Врангели. [2] Глава 2: Русские Врангели. Дед, отец. [3] Глава 3: Детство и юность Петра Врангеля. Студент Горного института. [4] Часть вторая (1901 -- 1906). НА ВОЙНЕ СРЕДИ КАЗАКОВ. Глава 1: Лейб-Гвардии Конный полк. Иркутский чиновник. Русско-японская война. [5] Глава 2: Русско-японская война. [6] Глава 3: Сражение при Шахэ. В дивизионе разведчиков. [7] Часть третья (1906 –– 1914). ЭСКАДРОН ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА. Глава 1: В Северном отряде Свиты Его Величества. Поручик Лейб-Гвардии Конного полка. [8] Глава 2: Отец и брат конногвардейца П.Врангеля. Академия Генштаба. [9]

В июне 1908 года начались в поле занятия, связанные с производством полуинструментальных съемок, которые завершились к сентябрю.

В сие время барон Петр фон Врангель женился.

Для гвардейского офицера подходить к этому событию требовалось с особой щепетильностью, как и ко многому в его жизни с выдающимися правами, но и нелегкими обязанностями. Ему нельзя было венчаться ни с крестьянкой, ни с мещанкой, не подходила даже отлично воспитанная богатая купеческая дочка. Гвардеец мог взять супругой лишь девицу дворянского происхождения, и общество однополчан наводило справки не только о ее поведении, репутации, а и о родне невесты. В каждом отдельном случае вопрос о браке сослуживца решался на общем собрании господ офицеров полка.

Такая чуть ли не интимная атмосфера была связана с тем, что гвардейские полковые традиции давали равенство в отношениях между офицерами независимо от их титула. Надев форму полка, всякий становился полноправным его членом, точь-в-точь как в аристократическом клубе.

Сходство с таким клубом особенно ярко выражалось в подборе офицеров, их принятие в полк зависело не от начальства и даже не от Государя, а прежде всего от вынесенного общим Офицерским Собранием решения. Собрание через избираемый Суд чести следило и за частной жизнью офицеров, главным образом –– за выбором невест.

Ведь офицерские жены составляли как бы часть полка. Вот поэтому в их среду не могли допускаться не только еврейки, но даже дамы, происходящие из самых богатых и культурных русских, однако не дворянских семейств. Например, кавалергарду князю Урусову, женившемуся на дочери купца Харитоненко, пришлось уйти из полка, –– ему запретили явиться на свадьбу в кавалергардском мундире.

Добрые гвардейские традиции также ни в коем случае не допускали никаких романов между полковыми дамами и товарищами их мужей. Принцип товарищества так культивировался, что считалось крайне предосудительным отбить жену у однополчанина. Подобные истории или кончались дуэлью, или влекли за собой неминуемый выход из полка офицера, посягнувшего на жену товарища. Поэтому, например, то, что в 1916 г. командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак, причем, женатый, связался с супругой своего однокашника по Морскому кадетскому корпусу, позже –– балтийского контр-адмирала С. Н. Тимирева, было оскорблением элитарного офицерского общества, в котором флотские гвардейцы отличались несокрушимой традиционностью.

Против невесты барона Петра Врангеля возразить было почти невозможно –– 24-летняя девица Ольга Михайловна Иваненко была фрейлиной Их Императорских Величеств, дочерью Камергера Высочайшего Двора. Ее происхождение связано со старинным малороссийским дворянским родом Иваненко, который шел от Ивана Ионенка –– гетмана в Валахии во второй половине XVII века. Его сын Григорий переселился в Малороссию в 1706 г. и был брацлавским полковником. Род Иваненко внесен в I и IV части родословных книг Екатеринославской, Киевской, Полтавской и Черниговской губерний.

Однако, рассказывая о своей матери в «Доверии воспоминаний», барон А. П. Врангель кое-что уточняет в ее родословце:

«О том, что мужчина подвержен женскому влиянию, известно со времен Адама и Евы; вопрос в том, будет ли это влияние благотворным или нет. Врангелю повезло в этой лотерее, он вытянул счастливый билет. Он полюбил и женился на девушке, которая оставалась не только его верным другом до самой смерти, деля с ним радости и горе, тяготы и лишения войн, революций и изгнания, но и умеряла взрывной, импульсивный характер Врангеля, научив его с хладнокровием встречать как улыбки судьбы, так и ее гримасы.

Ольга Врангель никогда не вмешивалась в дела мужа, но постоянно была о них осведомлена, всегда оставаясь ему надежной опорой в течение всей его бурной жизни.

Ольга Иваненко происходила из семьи богатого украинского помещика. Они вели свою родословную от гетмана Мазепы, перешедшего во время Северной войны на сторону Карла XII, чье имя стало в России синонимом предательства. Не удивительно, что их предки взяли себе фамилию Иваненко и переселились в степи в нижнем течении Днепра, добившись там богатства и процветания. Дедом Ольги по материнской линии был Катков, известный издатель, друг Александра II и сторонник отмены крепостного права.

У красивой девушки было много поклонников, но Ольгу привлекала медицина, и она отклонила несколько предложений выйти замуж, поскольку это отвлекло бы ее от учебы. Она окончила курсы медицинских сестер и к двадцати четырем годам, когда вышла замуж за Врангеля, уже успела поработать в Москве и селе, где было их имение.

Решение Врангеля жениться было мгновенным и бесповоротным, как и все его решения. Вспоминает генерала Родзянко:

«Мы ехали верхом, Пайпер подъехал ко мне и сказал, что собирается жениться. «Не делай глупостей, потом пожалеешь!» –– ответил я».

Сам Родзянко к тому времени был женат во второй раз, а всего –– четыре раза.

Пророчество Родзянко не оправдалось, хотя и супружеская жизнь Врангеля началась отнюдь не безоблачно… Он был зачислен в Академию Генерального штаба, и на свадьбу с медовым месяцем ему отпустили два дня. Врангель без обиняков заявил начальству, что если ему не дадут времени больше, подаст в отставку. Простой офицер после такого демарша немедленно был бы уволен, однако Врангель отличился на войне, к тому же состоял в Конной гвардии. Учитывая эти обстоятельства, бюрократы вынуждены были пойти на попятную и дали ему неделю. Когда после свадьбы друзья и родные приехали на вокзал проводить молодых в свадебное путешествие, оказалось, что их купе занято. Какой-то пассажир заплатил проводнику и с комфортом расположился один в купе, нисколько не сомневаясь в силе денег. Вне себя от ярости, Врангель закричал, что выбросит под колеса проводника, а за ним пассажира с его чемоданами. Пассажир поспешно ретировался».

Стройная, темноволосая с огромными глазами под разлетом густых бровей на удлиненном, точеном лице Ольга была под стать красавцу избраннику. Все приветствовали их влюбленность, удивлялись проснувшейся в повесе, конногвардейском поручике нежность, с которой удалой Пайпер звал Олю мило Олесинькой и Киськой. В день свадьбы Николай Егорович фон Врангель одарил сына картинами французских художников: соперника Давида –– Жана-Батиста Реньо (1754 –– 1829) и Жана-Лорана Монье (1744 –– 1808).

Правда, на первых порах их семьи Петру Николаевичу непросто было отойти от привычных развлечений в гвардейском кругу. Однако супруга-фрейлина с мужественным тактом и немилосердно брошенными душевными силами в это генеральное сражение сумела повернуть жизнь в прочное русло. Во многом также повлияла здесь ее беременность, от которой уже в следующем году родилась первая дочь Елена.

Впрочем, ладить молодым барону и баронессе было нетрудно, сердечная любовь и верность царила между ними, и осенит всю их последующую жизнь. Стоит указать лишь на то, что от большевистского расстрела в 1918 году мужа спасет Ольга Михайловна самоотверженностью, достойной самых высоких образцов поведения русских женщин. Точно говорят, что Бог награждает или наказывает мужчину через жену. Петр фон Врангель получил свой самый редкий «орден».

+ + +
На старшем курсе Академии часть общих предметов исчезла из программы, но вводились чисто военные. Проходили стратегию, общую тактику, историю новейших войн 1870 –– 1871; 1877 –– 1878 годов и русско-японской 1904 ––1905; общую военную статистику –– обзор пограничных с Империей государств на западе и востоке; русскую военную статистику –– описание вероятных театров военных действий; инженерную оборону государства; военные сообщения; довольствие войск и службу тыла; военно-морское дело и другие науки, также ряд прежних дисциплин и верховую езду, которая стала дважды в неделю. По всем этим предметам читались лекции, а по общей тактике еще были занятия в группах, где анализировались действия дивизии и корпуса.

Гвардии поручик Врангель особенно хорошо успевал по военной администрации, военной статистике, стратегии, отличался на практических занятиях по тактике. Он, очевидно, промыслительно чувствовал их важность, потому что именно эти предметы весьма пригодятся ему как главе белого Крыма. Кроме того, барон, участник минувшей войны с японцами, с большим интересом изучал все, что ее касалось.

Лекции по русско-японской войне частично и посредственно читал полковник Комаров, однако ее главные сражения –– Лаоян, Шахэ и Мукден преподавал бывший начальник канцелярии у самого Главнокомандующего генерала Куропаткина профессор Н. А. Данилов –– «Рыжий». Хорошо знакомый с обстановкой этой войны, он был далек от грязи, которую «прогрессисты» тогда старались вылить на русскую армию. Правда, и Данилов признавал недочеты в нашей тактике и ведении операции. Так, он ехидно окрестил наступление у Шахэ «баронным» с намеком на корень «баран», потому что наступало пятеро баронов. Западным отрядом на правом фланге командовал барон Бильдерлинг, имея начальником штаба барона Тизенгаузена. Во главе Восточного отряда был поставлен барон Штакельберг и с ним начальником штаба –– барон фон дер Бринкен, а 1-м корпусом в общем резерве командовал барон Мейендорф. Впрочем, по этому поводу еще на фронте Врангель слышал придуманную штабными песню:

И к тому ж всего занятнее,
Чтоб не влопаться опять
И чтоб шло все аккуратнее,
Привлекли баронов пять.

(Продолжение на следующих стр.)

Под предметом военной статистики, где отлично показывал себя тоже барон, но никак не «баран» фон Врангель, носившийся под выстрелами у Шахэ, подразумевалось изучение будущих театров военных действий, как в географическом, так и в экономическом отношении, инженерная оборона и до некоторой степени план стратегического развертывания с учетом существующей дислокации и сети железных дорог.

Общую военную статистику читал профессор генерал Христиани, хорошо знавший предмет. Его лекции охватывали обзоры Германии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции. Так, на основании глубокого изучения развития урожайности в Германии Христиани доказывал, что эта страна способна вести затяжную войну и без русского хлеба, сие потом и оправдалось. Однако в тогдашней литературе господствовало мнение, что, прекрати Россия ввоз хлеба в Германию, и там разразится кризис. По лекциям и трудам профессора академисты должны были знать и указывать, по каким дорогам и в каком районе в зависимости от железнодорожной сети в той или иной стране можно ожидать сосредоточения тех или иных сил.

Русскую же военную статистику вел пожилой полковник Медведев, не так мастерски читавший стратегический обзор вероятных театров военных действий в российской пограничной полосе на западе и востоке. Зато Кавказский театр военных действий преподавал полковник Болховитинов –– знаток, долго прослуживший в штабе Кавказского военного округа и исколесивший его на рекогносцировках маршрутов.

Для лучшего изучения вероятных театров действий, как на нашей территории, так и на территории будущих противников, академисты дома вычерчивали карты. Кое-кто с толстым кошельком заказывал их чертежнику, жившему поблизости от Академии, но большинство из армейцев само корпело и знало все нужные реки, озера, горы и дороги.

Добралась судьба после генерала Палицына до «всадника без головы» Елчанинова с другого бока. В одном из номеров популярной вечерней газеты «Биржевые ведомости» появилась статья отставного генерала Дружинина. В свое время этот талантливый офицер Генерального штаба, известный самостоятельными научными работами, спился и был уволен в отставку. С начала русско-японской войны он добровольцем оказался в армии, командовал небольшими отрядами, но снова был отставлен из-за пьянства. Вот он-то по удальству сатирически и направил перо против Елчанинова, приведя в статье ряд его «рыбьих» вопросов, от удачного ответа на которые зависел балл экзаменующегося. «Биржевка» с дружининским фельетоном широко разошлась по Академии, Елчанинов ходил тучей.

Подошел выпускной экзамен по общей тактике, где экзаменаторами были полковники Беляев и Елчанинов. Беляев тоже был фрукт и свирепствовал, ставя поголовно 8 — 6 баллов, а капитану Рыжину влепил единицу в 12-балльной системе! Трудновато было представить, чтобы офицер, прослуживший в строю 7 — 8 лет и слушавший тактику два академических года, знал ее на кол. Но с полковником Беляевым в таких афронтах не могло справиться даже академическое начальство, Рыжин окончил Академию с единицей по тактике.

Мрачный Елчанинов, развлекшись, что ли, выходками коллеги, воодушевился и, забывшись, предложил поручику Славинскому один из своих коронных «рыбьих» вопросов, как раз упоминавшийся в фельетоне Дружинина:

–– Чем отличается сотня от эскадрона?

Здраво-то отвечая, можно было сравнить одно подразделение с другим и сделать вывод. Но все знали, что Елчанинову требовался другой ответ: единственный на свете, вроде «отчаянного» партизана…

На беду Елчанинова сидевший перед ним офицер оказался Славинским, носившим подлинно славную фамилию. Несколько лет назад во 2-й полевой артиллерийской бригаде прогремела история со штабс-капитаном Славинским, храбрецом и превосходным пистолетным стрелком. В ресторане Брест-Литовска, находясь за одним столиком с двоими конно-артиллерийскими поручиками, тот Славинский вспылил на их шутки по поводу его бригады, а они вызвали его на дуэль. Штабс-капитан Славинский вышел драться с конно-артиллеристами на пистолетах по очереди на 25 шагов. Первым выстрелом в живот он уложил поручика Квашнина-Самарина, а когда встал на барьер его однополчанин, Славинский дождался по себе выстрела того с промахом и сам благородно выстрелил в воздух.

Поэтому и на здешней дуэли академист Славинский мог только «выстрелить», и он, слегка улыбаясь, сказал точно так, как ответ на елчаниновский «рыбий» вопрос был цитирован в фельетоне Дружининым:

–– Уздечкой!

То есть, сотня ездила на уздечке, а эскадрон –– на мундштуке. В аудитории раздался сдержанный смех. Елчанинов вскочил, воткнулся безумным взглядом в Славинского и выбежал из аудитории. Полковник не появлялся целый час, но вернувшись все-таки поставил поручику 10 баллов.

После этой экзаменационной сессии, закончившейся в августе 1909 года, из 95 старшекурсников на дополнительный курс по первому разряду было зачислено 62 человека, в том числе –– Петр Врангель, а 33 человека окончательно вышли из Академии по второму разряду. На дополнительный курс переводились те офицеры, которые предназначались для службы в Генеральном штабе. Этот восьмимесячный курс давал непосредственные навыки генштабиста, расширяя теоретический кругозор офицеров уже за счет их более самостоятельной работы.

В первые четыре месяца нужно было разработать две самостоятельные темы: по истории военного искусства и теории военного искусства, –– и сделать по ним доклады комиссиям. А в следующие четыре каждый академист решал тактическую задачу по действиям армейского корпуса. Снова до трех раз в неделю увеличились занятия по верховой езде, причем каждый офицер уже выезжал молодую лошадь. Теперь академисты посещали лишь эту выездку, остальное время занимаясь дома, но были обязаны являться в аудиторию по вечерам на доклады сокурсников.

Получив темы докладов, Врангель начал подбирать литературу прежде всего в академической библиотеке –– замечательном книгохранилище. Его атмосфера очень напоминала бывшему студенту Минеральный кабинет Горного музея в Горном институте: там и здесь были сокровищницы. Только в библиотеке в таких же громадных залах вместо удивительных, энциклопедически разнообразных камней, были шкафы, наполненные книгами военной литературы на всех языках. Начиная с основания Академии в 1830-х годах, на приобретение сего богатства тратились большие суммы, и многие видные военные деятели жертвовали свои книжные собрания.

На академические темы здесь можно было найти едва ли не любую существовавшую в мире книгу, и старинную, и новейшую. Библиотекарем являлся сын рано умершего известного профессора-историка генерала Масловского. Молодой Масловский был отменным военным библиографом. Каждый академист приходил к нему на консультацию по подбору источников едва ли не с благоговением. Масловский знал чуть ли не наперечет свои анналы и по истории, и по теории военного искусства, изощряясь в подробных указаниях на различные школы, теоретические направления. Однако бедой тогда в России было, что как не интеллигент, то обязательно против властей. Однажды библиотека оказалась опечатанной жандармами. И выяснилось –– Масловский эсер, ловко воспользовавшийся тем, что военная литература из-за границы шла в Академию без досмотра в таможне. Он с этими льготами и получал зарубежную нелегальщину.

В начале октября начались доклады по первым темам. О том, как снова «проштрафился» в общественном мнении наш барон, советский бонза Шапошников рассказывает так:

«В один из вечеров докладывали Врангель и Сулейман –– яркий гвардеец и степенный армеец. Темой обоих докладов были действия русских на Кавказском театре в Крымскую войну. Врангель докладывал первую половину, а Сулейман — вторую. Оппонентами были генерал Колюбакин и полковник Ниве. Врангель доложил посредственно, но комиссия ему поставила 12 баллов. Сулейман докладывал отлично, по нашему мнению, но оппоненты придирались к мелочам. Как только комиссия вышла за двери, чтобы обсудить отметку, раздались аплодисменты и крики: «Браво, Сулейман!» В аудиторию сейчас же вернулся Ниве и заявил: «Господа, вы не в Александрийском театре!» Однако наше выступление все же заставило комиссию поставить Сулейману 11 баллов. Этот эпизод еще лишний раз показывает, как враждебно курс был настроен к Врангелю».

Надо же Шапошникову Белого барона всевозможно закидать плебейскими шапками. И он вожделенно выдает желаемое за действительное, утверждая уже, что у общительного, остроумного, всегдашней души любой офицерской компании фон Врангеля –– Пайпера врагами был целый «курс». Вот как Шапошников подытоживает о нем свои соображения:

«Учебная часть подвела итоги окончания дополнительного курса и объявила их нам. Итак, подлежали причислению к Генеральному штабу 48 человек — 15 гвардейских и 33 армейских офицера. Кроме того, считался успешно окончившим дополнительный курс Врангель, который по собственному желанию уходил в свой лейб-гвардии конный полк. Академия ему была нужна, чтобы скорее получить эскадрон и чин ротмистра гвардии, приравнивавшийся в случае ухода в армию к полковнику».

Вон ведь как можно попытаться перевернуть даже несомненные успехи блестящего офицера. Эдак вскользь –– о Врангеле, который, во-первых, в декабре 1909 г. был удостоен уже чина штабс-ротмистра гвардии. Академию же он закончил среди лучших седьмым по списку из почти полусотни. Июньский приказ 1910 г. по этому поводу о Врангеле гласил:

«Окончил дополнительный курс Академии успешно и за отличные успехи в науке награжден годовым окладом жалованья по чину из основного оклада».

Наврал Шапошников и по поводу карьерного стремления, легких возможностей барона «отхватить» эскадрон, так как, ежели это было просто и тот даже страстно хотел, то сразу не смог бы, и потому в документах послужного списка Петра Врангеля от 3 июня указано:

«Причислен к Генеральному Штабу и откомандирован от Академии к Штабу С.-Петербургского Военного Округа… Прикомандирован к Штабу 1-й Гвардейской Кавалерийской дивизии во время лагерного сбора».

Из документа же от 20 октября 1910 года узнаем о дальнейшем передвижении по службе гвардии штабс-ротмистра Врангеля:

«Согласно приказа по Генеральному Штабу 1910 г. № 12 отправился в командировку в Офицерскую Кавалерийскую школу для прохождения курса… Прибыл в Офицерскую Кавалерийскую школу и зачислен в число прикомандированных к Офицерскому отделу для изучения технической стороны Кавалерийского дела».

+ + +
Дабы лучше понять шулерство в мемуарах Шапошникова, надо знать, что с 1901 года были введены новые правила о зачислении в Генеральный штаб. Окончившие Академию были обязаны вернуться на два года в строй для командования ротами и эскадронами. Генерал-инспектор кавалерии Великий князь Николай Николаевич решил при этом, что для получения эскадронов генштабистам необходимо пройти специальный одногодичный курс Офицерской Кавалерийской школы.

–– А то они мне все эскадроны попортят, –– отрубил Великий князь.

Кавалерийская школа, размещавшаяся в Аракчеевских казармах на Шпалерной, была для этого преобразована и стала учреждением для тяжелейшей выездки не коней, а конников. В ней впервые в России применили мертвые барьеры, врытые в землю, а особенную жуть нагоняли парфорсные охоты: конноспортивная разновидность полевой езды –– будто охота с гончими или по искусственному следу зверя на немалые дистанции. На охоты, кроме «школьников», ежегодно командировались все кандидаты на получение командования полком. Требовалось гнать десять –– двенадцать верст по пересеченной местности, чего многие не выдерживали и уходили в отставку.

Все это было крайне сурово, однако полезно. Постепенно среди кавалерийских начальников становилось все больше настоящих конников и меньше публики, склонной к тучности, хотя многие выпускники Академии даже из бывших кавалеристов пугались Школы. Сыпались рапорты о предоставлении командования ротой, и занятно было видеть потом впереди какой-нибудь пехотной роты кирасирского штабс-ротмистра, салютующего палашом. Желающих поступить в «лошадиную академию» обычно оказывалось всего несколько человек. Вот какой груз взвалил на себя Врангель, хотя мог как тот же Шапошников «отходить» пару лет в ротных, а потом при своей знатности стать завзятым «моментом»-генштабистом, которому «парфорс» не грозил никогда.

День в Школе начинался с «дыбы», как это когда-то окрестили, –– отчаянной езды на казенно-офицерских лошадях, командированных из полков. Стремена снимались, поводья завязывались, а лошадей вестовые держали на кордах в общем небольшом кругу. В его середине преподаватель надзирал, чтобы верхняя часть ноги кавалериста «влипала» к седлу при абсолютной ее подвижности ниже колена на всех аллюрах. Он добивался также автоматизма в прыжках через препятствия.

Система же выездки была установлена по системе легендарного Филиса. Пошло это со времен конца –– начала века, когда по освященному традицией порядку большинство офицеров по субботам ездило в цирк Чинизелли, где собирался весь веселящийся Петербург. И вот в один из понедельников за завтраком в гвардейских полках наперебой стали рассказывать о невиданном новом номере высшей езды француза Филиса.

Якобы сей Филис на чистокровном английском коне показал в цирке несравненное искусство. Тогда кавалергарды, которые «не стремятся быть первыми», быстро составили общество желающих пройти у него курс езды за суммы, составлявшие даже у них по половине месячного бюджета. В небольшом офицерском манеже с ними начал заниматься этот старичок-недоросток в штатском, почти не говоривший по-русски.

В первый день ученики по его команде пошли рысью. Никто не понимал, зачем он гнал их все скорее, скорее, веля отпустить мундштучные поводья. Почему злился, когда они задерживали коней, сбившихся с рыси на галоп? Наоборот, Филис требовал для перехода из галопа в рысь толкать лошадь шенкелем вперед и заставлять ее выбрасывать противоположную шенкелю ногу! В манеже стоял ад. От раскормленных за зиму коней валил пар. Все неслись как умели, ударяясь о барьеры, сшибаясь друг с другом.

Лишь после постепенного перехода в сокращенную рысь –– тротт был приказ остановиться. Филис велел слезать с коней и вести их рядом с собой, в поводу, стараясь поднять им головы.

Пропотев не хуже коней, большинство кавалеристов вышло из манежа с отвращением к самодуру-французу. У него в группе осталось лишь шестеро, и они стали первыми счастливцами, обладавшими золотом системы Филиса, которое он запечатлел по-суворовски заповедями:

«Лошадь не умна, но обладает исключительной природной памятью, это свойство и надо использовать».

«Она так же хорошо помнит ласку, как и наказание, и секрет выездки заключается в мгновенном поощрении или наказании за выполненное движение; через минуту всякое наказание будет для нее уже непонятным».

«Худшим наказанием для коня является осаживание, а потому если он намеревается закинуться на препятствие, то никогда нельзя делать поворота, а надо осаживать до тех пор, пока сам конь не предпочтет идти вперед».

«Как и человек, лошадь должна смотреть всегда в ту сторону, куда движется, а не наоборот, как это практикуется при старой системе выездки Бошэ».

«Самое опасное положение, если у тебя строптивая лошадь, –– стоять на месте. Никогда не знаешь, что она может задумать; пошли лошадь вперед, и она уже не опасна».

Все это и многое другое в корне ломало вековую систему езды и управления конем. Однако непреклонная воля старика Филиса и мощная поддержка его системы влиятельными военными привели к тому, что эти взгляды легли в основу русского кавалерийского устава.

Штабс-ротмистр многое узнал и освоил за долгие месяцы, пропахшие своим и конским потом, несмотря на то, что на русско-японской неплохо выглядел в седле среди казаков и великолепных кавалеристов-разведчиков. В Школе это были выездки полукровных трехлеток, диких «киргизов», не дававших вначале даже взнуздать их, английские и ирландские лошади. В перерывах езды обучались бою на саблях, рубке, даже ковке в эскадронной кузнице.

В октябре 1911 года Петр фон Врангель закончил курс Офицерской Кавалерийской школы и прибыл в свой Лейб-Гвардии Конный полк. Его сын Алексей Петрович так это комментирует:

«Перед офицером, окончившим среди лучших Академию Генерального штаба, открывались прекрасные перспективы сделать карьеру, тем более что готовилась реформа армии, связанная с поражением России в войне с Японией. Но, ко всеобщему удивлению, Врангель отказался от службы в Генеральном штабе и после прохождения курсов в офицерском кавалерийском училище вернулся в свой полк. «Из меня выйдет плохой штабист, –– объяснил выпускник. –– Они подают советы начальству и делают вид, что довольны, когда их советами пренебрегают, а я дорожу своим мнением».

В Конном полку летом 1912 г. Врангелю была оказана величайшая, ни с чем не сравнимая по достоинству и ответственности честь –– командование эскадроном Его Величества Государя Императора Николая Второго.

Командовать шефским лейб-эскадроном мог только коренной патриот Конной гвардии, офицер, пользовавшийся всеобщим уважением офицерской артели. И отличный товарищ барон фон Врангель блестяще отвечал полковым традициям безоговорочной преданности трону, лозунгам: «Гвардия на страже монархии», «Армия вне политики», «За Веру, Царя и Отечество». Это были его выстраданные в полном смысле –– в учении и боях –– заповеди, основа мировоззрения, смысл жизни.

На командирской должности Петру Николаевичу пришлось вникать в массу хозяйственных хлопот, в чем помогло ему наследственное чутье помещика. Требовалось и отлично понимать солдата, а это жило во Врангеле с тех пор, когда хорунжим он торил с казаками маньчжурские тропы.

Хозяйственные заботы занимали чуть ли не первое место в деле командования, в кавалерии это «усугублялось» наличием коней. Барон прошел все мучения новоиспеченного командира, разглядывая худых кобылок, которые «газеты читали», стоя перед пустыми кормушками. То и дело ему на ум приходили анекдоты вроде того про эскадронного командира, который на выводке, пытаясь объяснить понурость коней, докладывал начальнику дивизии:

–– Всем стараемся кормить, ваше превосходительство, и отрубями, и морковью, но такая уж порода, что невзрачны.

–– А вы попробуйте овсом,— отвечал ему старый генерал.

Он слыхал про ретивых командиров, которые сами проверяли выдачу овса. Но после первых же докладов о том, что такой-то конь выедает овес так скоро, что у него всегда кормушка пуста, стало понятно, что у каптенармуса и вахмистра — главных «хозяев» в эскадроне, ежели надо, любое может прилипнуть к рукам. Поэтому пришлось полагаться на неотразимый природный взгляд очей «шведской стали» под разлетом бровей и зычный голос.

+ + +
Врангелю пришлось натерпеться и с внедрением знаний, опыта законченной в прошлом году Офицерской Кавалерийской школы. С самого начал он объяснял офицерам, что выездка по системе Филиса требует аккуратного посещения манежа и тяжелой работы, но малоуспешно. Барон с горечью осознал, как был прав француз-родоначальник, говоривший, что предпочитает обучать три смены солдат-наездников вместо одной офицерской. А ведь еще была и такая занудная вещь, требовавшая глазу да глазу: внутренняя служба, и особенно караульная. Шутка ли сказать, что главное одно из главных военных светил того времени генерал Михаил Иванович Драгомиров считал караульную службу важнейшим средством военного воспитания –– как наиболее близкую к действиям в боевой обстановке.

Из летних писем Петра Николаевича, находившегося в лагере Красного Села, жене, переезжавшей в это время с дочкой и сыном Петей, родившимся в 1911 году, в украинское имение родителей:

«Вчера я был в городе. Дворецкий Николай каждый день пьян; я до сих пор не уволил его, потому что мне некогда этим заниматься, приходится самому чистить сапоги. Я не смог найти твою ночную рубашку; прачка сказала, что могла отнести ее в другой дом, обещала посмотреть…»

«Заходил вчера к старикам; отец чувствует себя гораздо лучше. Ты бы видела, с какой радостью они рассматривали фотографии детей, которые ты мне прислала. Ужасно скучаю и считаю дни до вашего возвращения, когда мы снова будем вместе и я вас всех расцелую».

«С 7 до 11 у нас идут учебные занятия. После завтрака мы с Великим князем Дмитрием обучаем лошадей преодолевать препятствия. После полудня занимаюсь с эскадроном верховой ездой. Спать обычно ложимся в 10; аппетит лошадиный –– соответствует образу жизни, но чувствую себя прекрасно».

«Мы слышали, что наши офицеры на конных соревнованиях выиграли большинство призов: Дмитрий (брат жены. –– В. Ч.-Г.) был третьим. Я рад за него… Дмитрий упал во время стипльчеза и два дня был без сознания. Я навещал его в госпитале, он чувствует себя лучше и скоро выпишется».

«Я уже думаю об отпуске. Пожалуйста, посмотри, достаточно ли у нас дроби № 8 и № 6. Мне предложили очень хорошую собаку для охоты на птиц, но если ты увидишь подходящую, купи».

Из Послужного списка П. Н. Врангеля:
«Временно командовал эскадроном Его Величества с ...…….……………………………………… 1912 мая 22 по июня 4
Принял на законном основании командование эскадроном Его Величества………………………………………………...912 авг. 17
Командирован в гор. Москву на торжество по случаю 100-летнего юбилея Отечественной войны, где и находился с…………………………………………………….1912 авг. 19 по 31
Награжден светло-бронзовой медалью на Владимирской ленте в память 100-летия Отечественной войны.……………...1912 авг. 26
Всемилостивейше пожалован орден Св. Станислава II ст. .........……………………………………………………….1912 дек. 6
Назначен членом полкового суда......……...…………..1912 дек. 11
Награжден светло-бронзовой медалью в память 300-летия Царствования Дома Романовых…...………………………….1913 фев. 21
Награжден светло-бронзовой медалью на Андреевской ленте в память 200-летия Полтавской битвы…………..…..1913 июля 12».

Как рассказывает в своей книге А. П. Врангель:
«Единственным эпизодом, омрачившим этот безоблачный период была дуэль между братом Ольги Дмитрием Иваненко и Алексеем Панчулидзевым, который много лет спустя станет адъютантом принца Нидерландского Бернхарда. Поводом послужила женщина. Дуэль должна была состояться в Варшаве, и Врангель был приглашен секундантом. Его соседкой по купе оказалась пожилая дама, которая, к изумлению Врангеля, везла чемоданчик с дуэльными пистолетами.

«Простите, сударыня, зачем вам пистолеты?», – спросил Врангель. «Мой шалопай-сын затеял дуэль, и я везу ему наши фамильные пистолеты», –– с достоинством ответила дама.

От дальнейших расспросов Врангель воздержался. Дуэль состоялась должным образом, никто не пострадал, и в варшавском отеле «Бристоль» по случаю примирения был устроен грандиозный банкет, во время которого Врангель палил из дуэльных пистолетов по окнам».

Высочайшим приказом от 12 августа 1913 г. командир лейб-эскадрона Конного полка П. Н. Врангель был произведен в ротмистры гвардии.

Накануне Великой войны, позже названной Первой мировой, у 36-летнего барона Петра Николаевича было уже трое детей: дочь Елена, родившаяся в 1909 г., сын Петр –– в 1911 г. Дочь Наташа появилась на свет в 1914 году, Наталья Петровна Врангель-Базилевская в 2002 году проживала в США под Нью-Йорком в старческом доме Толстовского Фонда, а весной 2007 года ее сын П.А.Базилевский, адвокат, живущий под Нью-Йорком, забрал мать к себе домой. Наталья Петровна -- вдова А.Ю.Базилевского – внука П.А.Базилевского, ротмистра Лейб-Гвардии Гусарского Его Величества полка, потом камергера Двора (1906), шталмейстера Двора (1912), Предводителя дворянства Московской губернии (с сентября 1915).

Летом 2002 года Наталья Петровна дала пространное интервью российской газете. Она глядит с фотографии под густой седовласой волной прически над высоким лбом пронзительным взором врангелевских глаз и заявляет, с врангелевской безапелляционностью вмешиваясь в самую острую современность:

–– Ходили разговоры, чтобы отца в Севастополе перезахоронить. Нет, еще рано!

Более подробно о таком же решении и ее сына П.А.Базилевского читайте в сообщении 2007 года: Внук и дочь генерала барона П.Н.Врангеля заявили, что они категорически против его перезахоронения в РФ [10]

(Продолжение книги следует)

Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ
  http://archive.apologetika.eu/

URL этой статьи:
  http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=830

Ссылки в этой статье
  [1] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=877&mode=thread&order=0&thold=0
  [2] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=771
  [3] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=776
  [4] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=780
  [5] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=790
  [6] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=793
  [7] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=799&mode=thread&order=0&thold=0
  [8] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=806&mode=thread&order=0&thold=0
  [9] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=826&mode=thread&order=0&thold=0
  [10] http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=809&mode=thread&order=0&thold=0