МЕЧ и ТРОСТЬ

В.Черкасов-Георгиевский “Наши Георгии и не наши советские, чекистско-МПешные победы в мае 1945 и 2006 годов”

Статьи / Русская защита
Послано Admin 06 Мая, 2006 г. - 20:32

Сегодня, 23 апреля/6 мая 2006 г., День памяти Великомученика Георгия Победоносца и канун годовщины советской победы на Второй гражданской войне и новой МПешной – над Русским Зарубежьем. Не забудем, что люди Святой Руси, несмотря на махину СССР, кровавую мясорубку ЧК-НКВД-ГБ, ГУЛага, всегда в заветности высших русских боевых наград: Георгиевского креста и Георгиевского Золотого оружия, -- шли на подвиг и бой против этих советских врагов нашего Отечества. Но уж почти нет таковых подвижников и мучеников ни на Родине, ни в Зарубежье. И думая об открывающемся сегодня же “IV Всезарубежном соборе” в США, окончательно гробящим удавкой и нарывом сергианской МП всё святое, взываю под сенью РПЦЗ(В) как в кучке последних приговоренных из барака смертников: “Яко пленных освободителен, и нищих защититель, немоществующих врач, царей поборниче, победоносче великомучениче Георгие, моли Христа Бога, спастися душам нашим”.



Прапорщик Русской Императорской армии Александр Черкасов (дядя автора статьи), 8 февраля 1916 года, на побывке с фронта

Это тропарь с крестильной иконы моего отца Георгия Акимовича Черкасова 1910 года, чудом уцелевшей в обысках и изъятиях его трех арестов. Поэтому у меня писательская приставка Георгиевский к своей основной родовой фамилии. Пронзительный смысл всего ГЕОРГИЕВСКОГО я дерзнул запечатлеть для укрепления, когда понадобилось для издателей это отличие, чтобы не путали с тезками-литераторами, вплоть до тройного: по имени, отчеству, фамилии, -- прозаика, моего современника из подмосковных Мытищ.

Многое захотел указать Господь промыслительными событиями в конце 2002 года, когда я завершал писание книги о Главнокомандующем белой Русской Армией генерале бароне П.Н.Врангеле. И первым было получение в октябре документа о моем отце:

«Генеральная прокуратура Российской Федерации 16. 10. 2002 № 13-3468-02

СПРАВКА О РЕАБИЛИТАЦИИ

Гр. Черкасов Георгий Акимович, 1910 года рождения, уроженец г. Ташкента, репрессирован:

4 октября 1932 года по постановлению тройки ПП ОГПУ МО на основании ст. 58-10 (без указания части) УК РСФСР заключен в ИТЛ, сроком на 2 года,
реабилитирован: 15 марта 1989 года Прокуратурой Союза ССР;

15 июня 1936 года по постановлению Особого Совещания при НКВД СССР «за контрреволюционную агитацию» (без указания ст.) заключен в ИТЛ, сроком на 3 года, реабилитирован: 15 марта 1989 года Прокуратурой Союза ССР;

19 апреля 1950 года по постановлению Особого Совещания при МГБ СССР на основании ч. 1 ст. 58-10 УК РСФСР заключен в ИТЛ, сроком на 10 лет, реабилитирован: 13 июня 1955 года Центральной комиссией по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении.

Черкасов Георгий Акимович реабилитирован полностью.

Помощник Генерального прокурора Российской Федерации старший советник юстиции Н. С. Власенко. АВ № 035425».

Потом в читальне для родственников репрессированных в ФСБ я знакомился из архива со следственными делами моего отца. В первом от 1932 года в папке с названием «ОГПУ» в Обвинительном заключении на студента 4-го курса Московского химико-технологического института имени Д. И. Менделеева Черкасова Г. А. я нашел оригинал текста –– причину его ареста и отбывания двухлетнего срока наказания в Верхнеуральском политизоляторе. Это было написанное им «ярко выраженное контрреволюционное стихотворение», заголовок которого связывался с 1-м пятилетним планом в СССР:

К ПЯТИЛЕТНЕМУ ТОРЖЕСТВУ

На дурака иль старую, измызганную дуру
Средь торжества кремлевских дикарей
Они нам строят шкурную культуру
В угаре фантастических идей.

Средь хамов, революцией забытых,
В стране российской закавказским дураком
Ведется им в распределителях закрытых
Открытая торговля человеческим трудом.

Тупая голова –– как стиснутая бомба,
Из семинарских стен средневековый пономарь,
Он как дракон в кремлевских катакомбах ––
Маньяк, фанатик и дикарь.

Цари, диктаторы, российские витии ––
Где фантастически плешивый ленинизм.
В рабовладельческой, измученной России
Они построят «феодальный коммунизм».

Охарканный, оплеванный, избитый
Семнадцатый революционный год ––
Как жалкий русский неумытый,
Столетьями обманутый народ.

На рабских спинах, тысячах и сотнях,
Они построили голодные большие города,
На жалких исторических лохмотьях ––
Порабощенье мысли и труда.

Двадцатидвухлетний отец давал сие переписывать, геройски распространял по семейной, что ли, традиции. Его брат, мой дядя Александр Акимович Черкасов сражался фронтовым офицером Императорской армии в Первую мировую войну, потом –– в Белой Гвардии. Дядя Саня в красном Ташкенте был членом подпольного «Туркестанского союза борьбы с большевизмом». Он участвовал в январе 1919 г. в ташкентском офицерском восстании, где, оставшись на огневой точке колокольни последним живым пулеметчиком, не вышел из боя, пока не кончились патроны.

С одной из копий стихотворения моего отца попался сначала в милиции обысканный его приятель, задержанный за дебоширство. По сути, за эти стихи, которые припоминали в очередной арест, отец и сидел как человек совершенно ни от мира СССР всю его последующую жизнь. И так они были выжжены лихом на отцовой судьбе, что он никогда не читал мне их полностью даже выпивши.

Возможно, отец так вел себя и с сыном наедине, потому что его заставляли декламировать этот плевок в коммунизм и Ленина –– Сталина пьяные чекисты в 1932 году. Ночами отца вызывали из камеры для сего изобретенного ими садомазохического развлечения после того, как напивались, снимая тошнотворность палаческих трудов. Их свора сидела вокруг стола, заставленного бутылками, и хозяин кабинета приказывал:

–– Читай свои вирши, сволочь!

Мой отец читал их с такой страстной ненавистью, что после того, как замирал хлыст последнего слова, слушатели редко могли удержаться:

–– У-у-у, тварь! –– ревели они. –– Сию же минуту тебя надо к стенке!

Однако же им, сотрудникам тогдашнего председателя ОГПУ Менжинского, и нравилось смаковать, хотя бы на слух, о «дикаре», «маньяке» Сталине, готовившим на распыл и их, выкормышей Ленина и Дзержинского. Возможно, из-за таких же чувств судившая студента-поэта Черкасова Тройка ОГПУ вкатила ему лишь пару лет политизолятора, хотя расстреливали и за меньшее.

(Окончание см. на следующей стр. 2)



Фото из следственного дела № 3584 Центрального архива ФСБ РФ, 1936 год. Подследственный Георгий Черкасов (отец автора статьи)

Следующее дело моего отца от 1936 года было под заголовком «НКВД». Обвинительное заключение на московского инженера Черкасова Г. А. здесь гласило:

«В конце 1935 года СПО ГУГБ стало известно, что инженер “Мособлжилпрома” Черкасов Г.А. (ранее осуждавшийся в 1932 г. на 2 г. ИТЛ за написание и распространение к.-р. клеветнического стихотворения, направленного против вождей партии и правительства), будучи враждебно настроенным по отношению к существующему строю, ведет к.-р. анархистскую агитацию и высказывает террористические настроения...»

На этот раз отца подвел другой приятель, показавший при своем аресте, что давал читать ему труды князя П. А. Кропоткина и других анархистов, которые и обнаружили у отца при обыске дома.

Три года был следующий отцов лагерный срок, на который он отправился из Бутырской тюрьмы с пометкой на документах:

«В распоряжение начальника УХТПЕЧЛАГа НКВД, для направления на Воркуту под усиленным наблюдением, как склонного к побегу».

На этот раз отец попал в знаменитый по упоминанию Солженицыным воркутинский концлагерь, известный как «Старый Кирпичный завод», в так называвшиеся Кашкетинские расстрелы тысяч зэков по фамилии руководившего ими столичного чекиста. Отец ждал своей очереди в палатке смертников у реки Усы с осени 1937 г. до марта 1938 г., когда капитана Кашкетина внезапно отозвали в Москву, и отец остался жив среди чудом уцелевшей горсти обреченных.

Освободившегося в 1939 году отца потом погнали на Вторую мировую войну, которую он отвоевал офицером. После того, как дважды контуженный, с орденом и медалями он вернулся домой в Москву, женился, родился я, его арестовали в третий раз. В деле под титулом «МГБ» от 1949 года в Обвинительном заключении на старшего инженера Черкасова Г. А. значилось:

«Обвиняется в том, что, будучи враждебно настроен к Советской власти, в 1949 году среди своих знакомых по местожительству проводил антисоветскую агитацию, допускал враждебные выпады в отношении одного из руководителей ВКП (б) и Советского Правительства, восхвалял врагов народа, а также положение трудящихся в капиталистических странах, клеветнически истолковывал советскую действительность».

Тут к отцу «приятеля» уже подослали, и об этом сексоте в Заключении по отцовской реабилитации сообщалось:

«… К…, как секретный сотрудник органов МГБ, характеризовался крайне отрицательно: неоднократно уличался во лжи, страдал систематическими запоями, за свое сотрудничество с органами МГБ требовал денежных вознаграждений. Кроме того, оперативным путем было установлено, что со своими собеседниками К… вел себя неправильно: провоцировал их на антисоветские разговоры, сам допускал антисоветские высказывания, а в своих сообщениях явно преувеличивал высказывания собеседников. На этом основании органами МГБ связь с К… в 1952 году была прекращена».

Однако в 1949 г. провокатор старался во все лопатки. Отец раскусил сексота, но так ему, уцелевшему и на войне, не хотелось садиться в третий раз, что он с фронтовой отчаянностью решился поиграть с тем в его же игры. Предложил отец агенту денежное вознаграждение, коли тот будет положительно докладывать о нем начальству. Сначала шло взаимовыгодно: отец беспробудно поил «друга», давая «в долг» любые запрошенные тем суммы, сексот писал на Черкасова хорошие рапорты. Да лопнет же когда-то у бывалого зэка, боевого офицера на такое терпение! Однажды в пивной отец избил негодяя. Вскоре арестованный по «плохому» доносу К. отец, получил 10 лет. Отбыл из них шесть лет в Вятлаге до хрущевской амнистии...

Мой отец умер 33 года назад, вчера я одиноко сидел на его могиле на Ваганьковском кладбище. Я обречен вспоминать на кладбищах наших проигранных сражений обо всех этих “ненаших” победах, под гнетом которых тянули лямку своей подсоветской жизни дядя и отец.

Тянул с детства внутренним эмигрантом постылое и я, потому что отец вернулся домой в последний раз из ГУЛага в 1955 году, когда мне было 9 лет. Он рассказал ВСЮ ПРАВДУ. И я потом в 16 лет –– дяде Сане и ему на БЕЛУЮ смену –– написал СВОЕ стихотворение:

...В сердце кровью борцов имена,
Мадригалом свободы помним их смерть,
А в Лубянских подвалах гноят семена ––
Изможденных всходов видеть не сметь!

Великая Русь –– пригвожденный Христос,
На Распятого тела равнины
Опускается савана красный хаос
И с кремлевских бойниц ликуют раввины...

Но мне и тем из нашей “палатки”, кто не сдался, не струсил, не предал других палачам, остались не только славные воспоминания и честь наших предков, наставников. Георгиевская хоругвь свято овевает канадский Мансонвилль, где на середину храма в полном облачении вышел минувшей Страстной Седмицей и Пасхой наш вождь, старец Митрополит Виталий, чтобы служить и проповедовать, несмотря на свои 96 лет... Никому не согнуть и Архиепископа Антония (Орлова) в Калифорнии. А на Кубани, где родилась и пошла на свою голгофу в рукопашных Ледяного похода Белая армия, устоит под любым расстрелом Епископ Виктор (Пивоваров).

“Целых” трое православнейших из святорусских людей у нас в РПЦЗ(В) в высших Церковных санах! Да каких – Первоиерарх РПЦЗ митрополит Виталий, Заместитель Первоиерарха архиепископ Антоний, Правящий на Европейской части России епископ Виктор. Под великим водительством и исповедничеством мы по-ГЕОРГИЕВСКИ служим Богу и живем на нашей прекрасной обочине этой жизни, смердящей иудами и бесами!

Россия, Москва

23 апреля/6 мая 2006 года Великомученика Георгия Победоносца

Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ
  http://archive.apologetika.eu/

URL этой статьи:
  http://archive.apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=424