В.Черкасов-Георгиевский «ГУЛаговская живопись моего отца, его и мои друзья-художники»
Послано: Admin 09 Дек, 2009 г. - 23:03
Литстраница
|
Г.А.Черкасов «Северное сияние» (в Воркутлаге). Написано в 1960-х годах; картон, масло, 50 х 35 см.
С Колей Недбайло, который когда-то был и СМОГистом, писал стихи (см. об этом В.Черкасов-Георгиевский «Товарищ моей юности великий поэт-СМОГист Леня Губанов (1946 – 1983)»), мы много переговорили-перепили в его домашней (не Масловской) мастерской. Но была сия квартира-мастерская с такими же высоченными потолками и просторами коридоров еще царева дома на улице Чехова, какая тянется от Пушкинской площади до Садового Кольца и пересекает его на Долгоруковскую (в СССР -- Новослободскую) улицу. Я жил невдалеке, как раз почти напротив улицы Чехова, с другой стороны Кольца на Оружейном переулке, и закрывал от моего дома через Кольцо «Колин дом» громадный блочный двухглавый монстр, где внизу был большой магазин грампластинок. В этом блочном чудище, одном из первых кооперативных на Москве, я и недавно в 2004, когда редактировал книгу мемуаров вдовы певца А.Н.Вертинского – Лидии Владимировны, бывал у ее дочки актрисы Анастасии Вертинской за интервью для монолога в материнских воспоминаниях. Так вот, двухэтажный особнячок писателя Чехова, где он жил с осени 1886 года по весну 1890 года, стоит за «домом А.Вертинской» напротив «Колиного» тоже старинного, но многоэтажного здания. У Коли в «Чеховской» мастерской было, пожалуй, уютнее всех студий, где приходилось мне сиживать, заваливаться спать после застолий.
«Своеобразнее» же все-таки припадало мне в гостях у другого моего приятеля – лауреата Госпремии СССР, заслуженного архитектора со многими прочими регалиями Льва Ухоботова. Ему ныне уж 79 лет, но он бодр, я ему только что домой позвонил. Знаменит Лев тем, что в группе с коллегами построил в 1975–1977 годы, как пишут в энциклопедиях: «символ Алматы -- первый отечественный небоскреб – гостиницу «Казахстан». Это 25-этажное здание в сейсмически активном районе строили без обычных строительных лесов, используя вместо них гидравлические подъемники. Фасад гостиницы облицован мангышлакским ракушечником теплых тонов. В отделке здания широко использованы гранит, мрамор казахстанских месторождений, лепные гипсовые изделия, алюминий, декоративная штукатурка. Здание гостиницы до сих пор восхищает интересным архитектурно-композиционным решением и является одной из главных достопримечательностей города».
С Ухоботовым я познакомился, когда писал для журнала «Смена» очерк об алма-атинской архитектуре, где корифеем «до Левы» был царский зодчий инженер Зенков. Потом я Леву хорошо узнал как художника, бывал у него в мастерской на квартире. Два его удивительно-«домовых» пейзажа неразлучно висят и сейчас в моем кабинете. Талантливейший архитектор Ухоботов пишет пейзажи, на которых дома живут как люди. Да нет, там есть и человеки – маленькие фигурки лыжников, прохожих, как на «зимней» ухоботовской моей картине, но главное-то и здесь -- вроде обычные блочные «башни». Однако они высятся над кучками кустовых порослей Черемушек едва ли не соборами, космически втыкающимися в небо… Вторая его работа -- поначалу кажущийся безумно-перенасыщенным цветными бликами летний пейзаж с танково вставшими на деревенской улице избами. Здесь бьет по обочинам трава, несутся кроны деревьев, реет небо, но царят родовые несокрушимые избы, и они так весомы, что «глаз не отдыхает»…
Отец в последние годы жизни. «Постановочное» фото под щитом, на котором написано «нашего коммунизма строитель».
Очередной из моих гостеприимных изомастерских была студия на Сретенке Геннадия Михеева. Он рисует монастыри так, что однажды ошеломился американец, купивший у него вид Пафнутьево-Боровской обители. В мужской Пафнутьев монастырь до заточения в Пустозёрский острог был сослан протопоп Аввакум, а в Боровский Рождественский девичий монастырь -- его покровительницы и ученицы сёстры княгиня Урусова и боярыня Морозова, там они скончались и погребены. Когда сей американец снова приехал в Москву, то заставил Гену и меня везти его в Боровск, под каким у меня дача, дабы своими глазами убедиться в существовании тамошнего благолепия.
Не сиживал я в мастерских -- православных храмах лишь с самым последним моим приятелем-художником Николаем Николаевичем Зайцевым. Зато мы годами стояли с ним на богослужениях в подобных московских, подмосковных храмах-квартирах-домах Витальевской РПЦЗ, бывали на многих церковных агапах-трапезах, встречаемся и теперь дома. Он другого направления, чем все перечисленные художники, Зайцев – монументалист. Да какой фресочник, иконописец! Когда был Зайцев еще в МП, то его оттуда рекомендовали в США, расписывать вашингтонский храм во имя Николая Чудотворца Американской Православной Церкви, где он трудился два года, полюбив в окружающей местности РПЦЗ. Зайцев в Москве преподавал иконопись, и «сам» отец В.Жуков из Парижа просил его написать икону Царицы-Мученицы Александры Феодоровны для своего домового храма в Вильмуассон-сюр-Орж. У Николая Николаевича дочка замужем в Париже, и опять-таки – за художником, но баталистом.
|
|
| |
|
