МЕЧ и ТРОСТЬ
29 Мар, 2024 г. - 11:49HOME::REVIEWS::NEWS::LINKS::TOP  

РУБРИКИ
· Богословие
· История РПЦЗ
· РПЦЗ(В)
· РосПЦ
· Апостасия
· МП в картинках
· Царский путь
· Белое Дело
· Дни нашей жизни
· Русская защита
· Литстраница

~Меню~
· Главная страница
· Администратор
· Выход
· Библиотека
· Состав РПЦЗ(В)
· Обзоры
· Новости

МЕЧ и ТРОСТЬ 2002-2005:
· АРХИВ СТАРОГО МИТ 2002-2005 годов
· ГАЛЕРЕЯ
· RSS

~Апологетика~

~Словари~
· ИСТОРИЯ Отечества
· СЛОВАРЬ биографий
· БИБЛЕЙСКИЙ словарь
· РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

~Библиотечка~
· КЛЮЧЕВСКИЙ: Русская история
· КАРАМЗИН: История Гос. Рос-го
· КОСТОМАРОВ: Св.Владимир - Романовы
· ПЛАТОНОВ: Русская история
· ТАТИЩЕВ: История Российская
· Митр.МАКАРИЙ: История Рус. Церкви
· СОЛОВЬЕВ: История России
· ВЕРНАДСКИЙ: Древняя Русь
· Журнал ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ 1921 год
· КОЛЕМАН: Тайны мирового правительства

~Сервисы~
· Поиск по сайту
· Статистика
· Навигация

  
В.Г.Черкасов - Георгиевский. Книга "Генерал П.Н.Врангель". Документальное жизнеописание. Часть вторая. Глава 3, финальная.
Послано: Admin 10 Апр, 2007 г. - 13:26
Белое Дело 
ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ

Часть вторая (1901 -- 1906). НА ВОЙНЕ СРЕДИ КАЗАКОВ. Глава 3: Сражение при Шахэ. В дивизионе разведчиков.

ПРОДОЛЖЕНИЕ публикации полного текста книги 'Генерал П.Н.Врангель - последний рыцарь Российской Империи'. М.: Центрполиграф, 2004. НАЧАЛО: Часть первая (1878 -- 1901). ИСТОКИ РОДА И СЕМЬИ. Глава 1: 'Дворянин шпаги'. Заграничные Врангели. Глава 2: Русские Врангели. Дед, отец. Глава 3: Детство и юность Петра Врангеля. Студент Горного института. Часть вторая (1901 -- 1906). НА ВОЙНЕ СРЕДИ КАЗАКОВ. Глава 1: Лейб-Гвардии Конный полк. Иркутский чиновник. Русско-японская война. Глава 2: Русско-японская война.

+ + +
У барона фон Врангеля ранена лошадь, ее надо заменить; сапоги обносились, белье на исходе, что тоже надо пополнить, он отпрашивается у Ренненкампфа на две недели в Ляоян.

Отмахав вместе с князем Карагеоргиевичем за два дня 170 верст до города, Врангель находит его окрестности очень изменившимися. За минувшие два с половиной месяца здесь не теряли времени и приготовили оборону.

По обе стороны дороги тянулись длинные ряды белых палаток бивуаков разных частей. Когда-то тут царили засеянные гаоляном поля, теперь они вытоптаны тысячами ног также среди верениц походных кухонь, зеленых двуколок полковых обозов. Дорога была в беспрерывной мешанине разных транспортов, арб, других повозок, конных ординарцев. Местность по околице Ляояна изрыта окопами, волчьими ямами, шеренгами стоят проволочные заграждения.

В раньше запущенном саду у подножия старинной китайской башни близ вокзала устроен буфет, синематограф, по вечерам играет военный оркестр. За столиками тут на площадке посиживают в военных сюртуках, шведских куртках, гимнастерках, кителях хаки морского образца офицеры всех родов оружия. На главной аллее в их толпе иногда мелькают фигура иностранца-корреспондента в сером «complet»-костюме, фетровой шляпе или сногсшибательная шляпка заезжей американки.

Все говорят о последнем проигранном из-за промашек высшего начальства деле у Вафангоу, негодуя на отход к северу наших войск. Беспрерывно прибывают санитарные поезда. Под палящим солнцем к госпиталям вереницей тащат серые холщовые носилки с тяжелоранеными, с мертвыми –– не вынесшие дороги накрыты шинелями с головой. По несколько раз в день Главнокомандующий генерал Куропаткин встречает эшелоны, в вагонах разговаривает с солдатами и офицерами, вручает награды.

В Ляояне при въезде большая площадь занята интендантскими складами –– горы бочек, ящиков, мешков под брезентом с охраной часовыми. Жизнь по-прежнему здесь горяча, взвихряется разноголосицей разносчиков, бегом рикш, гомоном и смехом шляющихся солдат. Барон, долгие недели не видевший русского девичьего лица, впивается глазами в запряженную парой крупных артиллерийских коней двуколку с двумя сестричками милосердия, приехавшими за покупками. Пронесся на крепком, сибирском иноходце офицер в черной шведской куртке и красных чембарах-шароварах. А вон на кровной лошади чудного костяка проезжает штабной «момент» в форменном сюртуке с аксельбантами и белом чехле на фуражке. Его вестовой на маленьком «манзюке» с остриженной гривой кажется рядом особенно жалким.

Стоит сильная жара, под вылинявшим небом неподвижен раскаленный воздух, он пропитан пылью, покрывающей налетом лица и одежду, забивающейся в щели жилищ. Даже в вагоне поезда генерала Куропаткина, где устроился Врангель, от этой дряни трудно дышать.

В Ляояне барон встречает приятеля –– хорунжего их 2-го Аргунского полка графа Бенкендорфа. Он и есаул Гулевич ушли из отряда в начале мая в разведку пешком вместе с другими, тянувшими для этого жребий. Оказалось, что граф отделился от Гулевича и с одним казаком проник сквозь японские посты в самую тыловую глубь до Фынхуанчена, где сосредоточились силы противника. Бенкендорф собрал массу ценных сведений, двигаясь ночами, днем только наблюдая. Он, например, видел совсем близко сменную езду часовых японского эскадрона, работу «кули» под командой вражеских саперов для проведения пути войсковым колоннам. Потом графу удалось снова проскользнуть через заставы и явиться в Ляоянь для доклада лично Главнокомандующему.

Не повезло в той разведке подъесаулу Миллеру, хорунжему Роговскому и сотнику Казачихину –– всех захватили в плен. Казачихина взяли совсем больным, но он успел передать через китайцев свои донесения в отряд.

Спустя несколько дней выяснилось, что в госпиталь общины Святого Георгия поступил другой однополчанин Врангеля –– раненный подъесаул Аничков, пуля прошла по мякоти его ноги, не задев кости. «Рубака» обрадовался визиту барона, лежа на кровати в сером холщовом халате, потом помрачнел, рассказывая, что в разъезде у Феншуйлинского перевала убили сотника Козловского. Этот прекрасный офицер был ординарцем фон Ренненкампфа и мог без нужды не лезть под пули, однако вызвался в тот разъезд на перевал.

В свой полк, стоявший у деревни Сяо-Сыр на берегу Тайдзихэ, из ляоянского отпуска Врангель вернулся вместе с графом Бенкендорфом. Его посвежевший взгляд, как бы постороннего человека, подивился удало разодетым однополчанам. За три месяца в горах все обносились до последней степени, и экипировались как могли. Барон весело рассматривал казака, привезшего с заставы донесение на рослом муле с казенным седлом. На голове станичника была войлочная китайская шапочка с поднятыми наушниками, одет в красную рубаху и шаровары из синей китайской материи, на ногах –– «улы» с «ичиками».

В конце июня отряд стоял в деревне Цинхичен, когда с ближайшего поста от графа Бенкендорфа пришло донесение. Хорунжий сообщал, что его двое казаков наткнулись около деревни Мадзятундзы на хунхузов. Те, засев в кумирне, открыли по русским огонь и ранили их, причем, Кочетов не смог выбраться из-под упавшего коня и был захвачен бандитами в плен. Хорунжему Врангелю со взводом приказали нагнать хунхузов и отбить казака, которого ожидали страшные пытки.

Барон на рассвете прискакал со своими людьми в Мадзятундзу, арестовал несколько жителей и потребовал точных сведений под страхом их казни. Получалось это у фон Врангеля, блистающего своими выпуклыми глазами на «беспощадно-остзейском» лице тогда и потом всю жизнь бесподобно, и китайцы рассказали правду. Оказалось, что хунхузы зарезали Кочетова и бросили в реку.

Казаки долго ныряли, искали товарища в реке, пока не обнаружили, вытащили тело на берег. Они в скорбном молчании рассматривали Кочетова, лежащего на песке с широко открытыми, остекленелыми глазами, с оскаленным в предсмертных муках ртом. Потешились над ним бандиты: на исколотом, изрезанном трупе насчитали 18 ран.

Вернувшись в лагерь, узнали следующие ужасные вести. Отряд под Фандзяпудза понес крупные потери. Генерал Ренненкампф ранен в ногу с повреждением кости, его ординарец ромистр Цедерберг убит, адъютант есаул Поповицкий ранен в голову. Тяжело ранили одного из лучших офицеров отряда, есаула их полка Власова. Но главное, все были в тяжелом расстройстве, что без Павла Карловича теперь осиротел отряд.

Вечером пили за помин душ павших в бою, и хорунжий Врангель сказал о выбывшем из строя генерале Ренненкампфе сердечные слова:
–– Мы лишились начальника, который вот уже три месяца с неустанной энергией среди постоянных опасностей и лишений водил нас по горным, лесистым дебрям, сегодня –– тревожа японцев у Дапу, завтра –– отражая их нападение у Шау-Го, послезавтра –– встречая неприятеля у Саймадзы. Всегда впереди –– там, где решается участь дела, он первый подавал пример казакам, деля с ними все тяжести похода, питаясь кукурузными лепешками и лежа в грязи на бурке под дождем. Не раз в ужасные, тяжелые минуты, когда была готова угаснуть последняя искра энергии в измученных бессонницей и лишениями людей, одно появление его вливало им силы. Усталые, отчаявшиеся, готовые пасть духом превращались во львов, готовых до последней капли крови бороться за честь и славу дорогой Родины. –– Он помолчал и добавил: –– Мне даже кажется, господа, что с потерей генерала Ренненкампфа наш передовой отряд теряет свое значенье, является мертвым организмом, безжизненным, лишенным души телом.

4 июля 1904 года хорунжий 2-го Аргунского казачьего полка Петр фон Врангель был награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость». Это было то самое, о чем месяцы назад, пересиливая крики картежников, восторженно бубнил кто-то из соседей барона в офицерском купе эшелона, несущегося в Маньчжурию:

«Анна четвертой степени –– это красный шелковый темляк на шашку. А на рукояти выгравировано: “За храбрость”. То первая офицерская награда!»

+ + +
«В середине сентября 1904 года, –– рассказывал потом Петр Врангель в своих письмах домой, –– решен был переход нашей армии в наступление, к этому времени численность наших сил достигла 181 400 штыков, 12-14 тысяч шашек и до 600 орудий. Мы занимали фронт в 50 верст от Импань до Пхудзыян, и армия по фронту делилась на две группы –– западную (генерал Бильдерлинг) и восточную (генерал барон Штакельберг). Общий резерв составляли два корпуса под начальством генерала барона Мейендорфа. Для охраны флангов назначались: правого –– отряд генерала Коссаловского, левого –– генерала Ренненкампфа. Силы японских трех армий исчислялись нашей главной квартирой в 170 000 штыков, 6 с половиной тысяч сабель и 648 орудий. Фронт неприятельских армий тянулся на 60 верст от Далинского перевала до Чесантунь.

Целью наступления становилось разбить японцев в районе рек Шахэ и Тайдзихэ и отрезать их сообщения на востоке и юге. Во исполнение означенной цели Восточный отряд должен был оттеснить правый фланг противника у деревни Бензиху и, наступая долиной реки Тайдзихэ, действовать в тыл неприятельских позиций у Янтая; Западный же, двигаясь вдоль железнодорожного пути Мандаринской дороги, наступать на город Ляоянь.

К означенному времени наш отряд генерала Ренненкампфа в составе 13 батальонов, 26 орудий, 16 сотен, 4 конно-горных орудий и саперной роты располагался в районе деревень: Мадзядань –– Убеньянуза –– Сантунью. После памятных дней Ляояна (в результате Ляоянского сражения с 25 августа по 3 сентября русские сдали этот город и отступили на север к Мукдену. –– В. Ч.-Г.) мы продолжительное время стояли в бездействии, лишь изредка предпринимая усиленные рекогносцировки. Для нас, казаков, испытавших первый период лихорадочной деятельности передового летучего отряда генерала Ренненкампфа, особенно монотонно и скучно тянулось время нашего продолжительного стояния».

21 сентября отряд выстроился у поля на молебен, и одновременно узнали, что получен приказ командующего 1-й Маньчжурской армией генерала А. Н. Куропаткина о наступлении. Строй серых солдатских гимнастерок сливался с тоном снова вспаханной земли гаолянового поля, не выделяясь на фоне блеклого скалистого хребта поблизости. Заходящее солнце розово играло на оружии, бляхах амуниции, на парчовом покрове поставленного среди поля аналоя. Под одиноким дубом стоял генерал фон Ренненкампф со штабом. Его крупная фигура в красной шведской куртке, породистое лицо с пышно размахнувшимися усами за скулы под висками белокурых кудрявых волос, кресты Георгия на шее и в петлице, серебряная кавказская шашка через плечо резко выделялась среди штабных.

Начальник штаба внятным мягким голосом начинает читать приказ:
–– Более семи месяцев тому назад враг вероломно напал на нас в Порт-Артуре ранее объявления войны…

Стараясь не проронить ни слова, жадно ловя звуки, слушает отряд, особенно напрягаясь, когда в приказе Главнокомандующий заговорил об отступлениях:
–– Я приказал вам отступать с горестью в сердце, но с непоколебимою верою, что отступление наше было необходимо для одержания над врагом, когда наступит для сего время, решительной победы…

Врангель думает:
«–– Да, это так. Отступая шаг за шагом, отдавая с болью в сердце каждую пядь обагренной своей кровью земли, армия ни одной минуты не падала духом, твердо веря в свою конечную победу, в близкое возмездие врагу».

Начальник штаба продолжает чтение:
–– Теперь настало уже желанное и давно ожидаемое всею армиею время идти самим вперед навстречу врагу. Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле, ибо силы Маньчжурской армии ныне достаточны для перехода в наступление…

Словно электрический ток бьет по рядам. Хорунжий Врангель ликует, думая:
«–– Конец бесконечным отступлениям, когда после ужасных, в несколько суток боев, где неприятель разбивался о стойкость и непоколебимое мужество наших войск, мы отходили, оставляя врагу усеянные трупами наших славных товарищей позиции! Конец ужасным, томительным переходам по непролазной, глинистой грязи дорог с болью в сердце, с тяжелым кошмаром унижения в душе… Вновь воспарит непобедимый доселе русский орел!»

Звучат заключительные слова приказа:
–– Державный Вождь Русской земли молится со всей Россиею за нас и благословляет нас на новые самоотверженные подвиги. Подкрепленные этой молитвой, с глубоким сознанием выпавшей на нас задачи мы должны идти вперед бестрепетно, с твердою решимостью исполнить свой долг до конца, не щадя живота своего, и да будет над всеми нами воля Господня.

Раздается команда:
–– На молитву. Шапки долой.

Закат охвачен всеми цветами зарева от огненно-красного до бледно-розового, вслед уходящему солнцу ползут в долину лиловые тени, потянуло ночной свежестью. Проникая в сердца, плывут тихие звуки церковного пения, курится синий дымкой ароматный дым ладана. Давно знакомые слова молитвы в эти минуты звучат особенно, в душе барона растет и охватывает все его существо давно не испытанное чувство бесконечного умиления.

Таят в вечернем воздухе последние слова молитвы.

–– Накройсь. Смирно.

Немного хрипло, но громко фон Ренненкампф поздравляет с долгожданным наступлением, выражает уверенность в дальнейшей доблести, заканчивая:
–– Державному Вождю Русской армии Государю Императору громкое русское «ура»!

«Ура! Ур-ра!» –– слитый воедино крик тысяч грудей будит горное эхо и кажется, что перед ним не устоит любой враг.

(Продолжение на следующих стр.)

 

Связные ссылки
· Ещё о Белое Дело
· Новости Admin




<< 1 2 3 >>
На фотозаставке сайта вверху последняя резиденция митрополита Виталия (1910 – 2006) Спасо-Преображенский скит — мужской скит и духовно-административный центр РПЦЗ, расположенный в трёх милях от деревни Мансонвилль, провинция Квебек, Канада, близ границы с США.

Название сайта «Меч и Трость» благословлено последним первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием>>> см. через эту ссылку.

ПОЧТА РЕДАКЦИИ от июля 2017 года: me4itrost@gmail.com Старые адреса взломаны, не действуют..