МЕЧ и ТРОСТЬ
28 Мар, 2024 г. - 13:22HOME::REVIEWS::NEWS::LINKS::TOP  

РУБРИКИ
· Богословие
· История РПЦЗ
· РПЦЗ(В)
· РосПЦ
· Апостасия
· МП в картинках
· Царский путь
· Белое Дело
· Дни нашей жизни
· Русская защита
· Литстраница

~Меню~
· Главная страница
· Администратор
· Выход
· Библиотека
· Состав РПЦЗ(В)
· Обзоры
· Новости

МЕЧ и ТРОСТЬ 2002-2005:
· АРХИВ СТАРОГО МИТ 2002-2005 годов
· ГАЛЕРЕЯ
· RSS

~Апологетика~

~Словари~
· ИСТОРИЯ Отечества
· СЛОВАРЬ биографий
· БИБЛЕЙСКИЙ словарь
· РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

~Библиотечка~
· КЛЮЧЕВСКИЙ: Русская история
· КАРАМЗИН: История Гос. Рос-го
· КОСТОМАРОВ: Св.Владимир - Романовы
· ПЛАТОНОВ: Русская история
· ТАТИЩЕВ: История Российская
· Митр.МАКАРИЙ: История Рус. Церкви
· СОЛОВЬЕВ: История России
· ВЕРНАДСКИЙ: Древняя Русь
· Журнал ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ 1921 год
· КОЛЕМАН: Тайны мирового правительства

~Сервисы~
· Поиск по сайту
· Статистика
· Навигация

  
Из рассказов белого штабс-капитана И.Бабкина: “На живца” -- Рассказ третий
Послано: Admin 20 Дек, 2007 г. - 17:54
Белое Дело 
Начало рассказов см. "Разведчик капитан Вика Крестовский" -- Рассказ первый, а также “Расстрел своего” -- Рассказ второй.

+ + +
Мы лежим на мерзлой земле. Из серого неба медленно падают крупные хлопья снега. Атака наша отбита. Контр-атака красных тоже захлебнулась. Я с ординарцем, двумя телефонистами, двумя охотниками Вики Крестовского и капитаном Видеманом засел на разрушенном хуторе Сурочьем.

Хутор находится на небольшой возвышенности. Село Надеждино, занятое красными, отсюда просматривается плохо. Осенне-слякотный еще два дня назад, но теперь скованный заморозком большак тянется мимо хутора как-то обок села, и уходит вдаль, вдоль пашни со стогами соломы, вдоль мглистых буераков и оврагов.

Телефонисты протянули провод. Подполковник Волховской приказывает:
-- Иван Аристархович, укрепись на своем рубеже. Из штаба сообщили, что будет подмога, гаубичная батарея идет.

Легко сказать -- укрепись. У нас с Видеманом роты с повыбитыми командирами. Да два пулемета с почти пустыми коробками. У них, в селе, до батальона красных армейцев с батареей трехдюймовых орудий. Да впридачу отряд латышей.

Однако приказ есть приказ.

Село разбросано вверх по реке верст на пять. Несколько проулков тянутся от реки вглубь еще версты на две. Большое село. На две церкви. Базар по воскресеньям. Пересечение дорог. Одна ведет на Ставрополь. Население попряталось. Но какое мы вылавливаем, в основном, за большевиков. Голодные, грязные, одетые в рванье и лохмотья. Но за большевиков. Почему-то считают, что мы их прямо сейчас же в кандалы закуем и пошлем в Сибирь. А землю отдадим помещикам и капиталистам.

Мы их кормим пшенной кашей с маслом. Потом отпускаем, предварительно объяснив, что село их не сегодня-завтра будет взято. Спокойно и рассудительно втолковываем: будет бой, попадетесь под горячую руку, на себя пеняйте. Война есть война. Лучше прячьтесь дальше. И ждите!

-- А насчет помещиков и капиталистов... - усмехается Видеман, - глянь-ко, дядя, вишь того, в бородище?

Мужичок таращится на ездового Елисеева, здоровенного детину с бородой по грудь, в обмотках, в повытертом тулупе. Он в этом тулупе зимой и летом.

-- Мы его, этого помещика, больше полугода за собой таскаем, коней ему самых лучших отдали, все, что в боях захватываем, ему, ему, проклятой прорве, а он жрет и жрет, по брюху-то разве не видно?

Елисеев в это время поднимается. Он в самом деле солидный, пузатый, неспешный. Он подхватывает жестяное ведро и идет к колодцу. Потом поит коней.

Видеман зло цедит в лицо местному:
-- Дурак ты, дядя!

Тот утыкается глазами в земляной пол. Сказать ему нечего.

После нашей атаки и красной контр-атаки на лугу, по кустам, в ложбинах осталось не меньше двадцати наших. Раненых мы вытащили. Дашенька Милославская не знает покоя. Едва притянет одного, крикнет что-то санитарам, а сама уже снова за бруствер. По ней несколько раз открывали огонь с той стороны.

-- Прапорщик Милославская!
-- Я сейчас, Иван Аристархович, там поручик Каминский... он ранен в грудь.

У нее глаза - княжны со старинных икон. Большие, печальные, боль каждого бойца вбирают они. Это если после боя, когда кровь, разорванные брюки и гимнастерки, нет перевязочного материала.

Но видел я и другую Дашеньку. Глаза веселые, быстрые, горячие. Что-то говорит быстро по-французски. И подпоручик Щегловский замирает от нежданной радости: Я? Вы это мне?..

Фельдшер Петраков с санитарами грузят раненых на телеги. Отправляют на перевязочный пункт. Убитых я приказал вынести позже, как стемнеет. Из дальних кустов кричит раненый. Дашенька рванулась было, но тут уж фельдшер Петраков захватил ее за полу шинели.
-- Мы сами, господин... госпожа... тьфу ты, Дашутка, посиди-ка тут!

Он послал санитаров на крик. Они попытались, но красные стали стрелять по ним. Санитары, чертыхаясь, вернулись на хутор, грязные, усталые, испуганные.

Я распоряжаюсь, чтобы они шли назад, за хутор, в лощинку. Один из них, парень лет двадцати пяти, почему-то улыбается.
-- Может, попозжа попробовать, а, господин штабс-капитан?

У него потрескавшиеся губы. Иногда он кашляет подолгу и сухо-пресухо.

-- Иди, Тимошин!
-- Слушаюсь!

Температура понижается. Морозцем прихватывает довольно крепенько. Офицеры зарываются в стога, выставив охранение. Тем, что приказано сидеть в охранении, мерзнут на стылой земле. От хутора до них метров двести-триста. Какое-то мгновение я оцениваю ситуацию не хуже того же Наполеона. А что если ударить до ночи? Прямо в сумерках и пойти. Не замерзать же здесь.

Но вместо этого говорю ординарцу:
-- Подпоручик Щегловский, быстро на-конь и в обоз. Передайте приказ: бидон спирту подать господам офицерам сюда!

Нет, Наполеон из меня никудышный. И Суворов не получится. Я всего-лишь штабс-капитан Добровольческой Армии. Мне подполковник Волховской приказал укрепляться и ждать гаубицы, я и буду ждать их.

-- И горячую пищу! - кричу вдогонку подпоручику.

Щегловский кивает на ходу и бежит к кустам, где у нас коноводы.

Видеман говорит:
-- Пойду к своимї.

Мне, собственно, на разбитом хуторе тоже делать нечего. Говорю ему:
--По-отделенно посылай сюда, сейчас обозные чай сварганят, погреются хоть.

Через полчаса первая партия офицеров появляется на хуторе. Они в заляпанных грязью сапогах и шинелях, злые, на язык несдержанные. Ругаются как возчики на самарской пристани.

-- Скоты, своих калечных так и побросалиї.
-- И кричат же... “Братцы, братцы”. Да какие они им, сукиным детям, братцы? Красная падаль!
-- А что санитары с их стороны?
-- Да нету никого!
-- Прикусите язычок, поручик, Дашенька тут!

Офицеры сразу придавленно смолкают.

Я сижу с ними, тоже пью обжигающий чай из жестяной кружки. К чаю у нас мед в глубокой баклаге. Мы этот мед захватили с бою. Две недели назад атаковали бывшую экономию купца Голушина под Армавиром. Там большевики коммуну учудили. Мы пришли, коммунары, само собой, кто куда, вразбежку как тараканы. А мед из подвалов голушинских вывезти забыли. Мы оказались там вовремя. Опоздай мы на пять минут, и пили бы чай с медом пластуны генерала Врангеля, а не мы.

Через час, когда первая группа чаю напилась, я говорю фельдшеру Петракову:
-- Возьми-ка двух ребят, пойдем, посмотрим, кто там кричитї.
-- Я с вами, Иван Аристархович... Ну, пожалу-у-уйста, - это Дашенька.

Она выходит из закута, где отдыхала на лежанке. Уже в шинели, в ботинках, в папахе. Снова готова ползти, бежать, перевязывать, тащить тяжелых мужчин на своих хрупких плечах.

Она совсем ребенок. Ей нет и двадцати. Еще подростковая худоба щек. Большие карие глаза смотрят с тревогой. Собольи брови. И вдруг улыбка - даже суровый и насмешливо-колючий Сергиевский оттаивает. Полковник Саввич нарочно для нее в кармане шинели держит коробку монпансье. А подпоручик Щегловский перехватив такую улыбку, рвется в бой как безумный - дайте ему, видишь ли, показать себя!

-- Хорошо, но чтобы...

А что “чтобы”?

С офицерами, Петраковым, Дашенькой и двумя санитарами пробираемся к передним цепям. Офицеры в цепях встречают нас сдержанно. Кое-кто уже вырыл ячейки и натащил соломы. Несколько офицеров расширили траншею, на дне развели свой костер. Жгут какие-то не то сундуки, не то ящики.

-- Господа, подберется красный лазутчик, одной гранатой вас всех и накроет.
-- А передовые посты зачем?
-- За печкой, - говорю я. - Пререкания отставить, костер затушить, трое - быстро к хутору, там чай горячий, может, уже и пищу подвезли.

Ни с нашей стороны, ни со стороны большевиков ни одного выстрела. А раненый в самом деле кричит. То истошно, то глухо как в рукав шинели.

-- Братцы! Братцы! Помогите, братцы... Не могу!

Или это не один раненый, а двое.

Ветерок относит его голос и делает всякий раз то звонче, то каким-то надтреснутым. Словно совсем потерял надежду солдат. Сумерки сгущаются.

Мне вспомнилось наше сидение на болотах Стохода. Три года назад. Тогда тоже были стоны и вопли раненых. Иногда наших, иногда германцев. Однажды немец так вопил, что мой ротный командир не выдержал и послал за ним. Санитары, под командой унтера Шинкарева, по кочкам, в тине, пол-болота ладонями програблили, но немца нашли. Перевязали. Дали спирту. Даже назад, почти к самим окопам вражеским подтащили. Они его тащили, а немец вопил, сложив руки рупором: “Зольдатен, них шиссен! Русише санитатер шлеппен мих херайн”.

Потом Шинкарев рассказывал, что перебита у лейтенанта была нога, кость пропорола штанину над сапогом. Истек бы кровью до утра, не помоги наши. Промывали рану там же, спиртом из фляжки, при свете их осветительных ракет.

Шинкарева потом, через две недели, убьет осколком. Разворотит ему живот.

-- Братцы! Спасите, братцы... Не оставьте...

Я вслушиваюсь в голос. Он доносится из-под кустов. Кусты густые, кое-где посеченные пулями да осколками. Может, это даже два голоса. Ничего не разобрать. И густой синеватый туман от речки подымается. Глушит голос будто кошмой заваливает. Но так жалобно кричит. Русский же, такой же...

(Окончание на следующей стр.)

 

Связные ссылки
· Ещё о Белое Дело
· Новости Admin




<< 1 2 >>
На фотозаставке сайта вверху последняя резиденция митрополита Виталия (1910 – 2006) Спасо-Преображенский скит — мужской скит и духовно-административный центр РПЦЗ, расположенный в трёх милях от деревни Мансонвилль, провинция Квебек, Канада, близ границы с США.

Название сайта «Меч и Трость» благословлено последним первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием>>> см. через эту ссылку.

ПОЧТА РЕДАКЦИИ от июля 2017 года: me4itrost@gmail.com Старые адреса взломаны, не действуют..