МЕЧ и ТРОСТЬ
29 Мар, 2024 г. - 08:35HOME::REVIEWS::NEWS::LINKS::TOP  

РУБРИКИ
· Богословие
· История РПЦЗ
· РПЦЗ(В)
· РосПЦ
· Апостасия
· МП в картинках
· Царский путь
· Белое Дело
· Дни нашей жизни
· Русская защита
· Литстраница

~Меню~
· Главная страница
· Администратор
· Выход
· Библиотека
· Состав РПЦЗ(В)
· Обзоры
· Новости

МЕЧ и ТРОСТЬ 2002-2005:
· АРХИВ СТАРОГО МИТ 2002-2005 годов
· ГАЛЕРЕЯ
· RSS

~Апологетика~

~Словари~
· ИСТОРИЯ Отечества
· СЛОВАРЬ биографий
· БИБЛЕЙСКИЙ словарь
· РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

~Библиотечка~
· КЛЮЧЕВСКИЙ: Русская история
· КАРАМЗИН: История Гос. Рос-го
· КОСТОМАРОВ: Св.Владимир - Романовы
· ПЛАТОНОВ: Русская история
· ТАТИЩЕВ: История Российская
· Митр.МАКАРИЙ: История Рус. Церкви
· СОЛОВЬЕВ: История России
· ВЕРНАДСКИЙ: Древняя Русь
· Журнал ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ 1921 год
· КОЛЕМАН: Тайны мирового правительства

~Сервисы~
· Поиск по сайту
· Статистика
· Навигация

  
Рассказы белого штабс-капитана И.Бабкина: “Старший фейерверкер Чусовских” -- Рассказ двенадцатый, часть 2-я, окончание
Послано: Admin 18 Сен, 2008 г. - 12:43
Белое Дело 
Предыдущие публикации см. "Разведчик капитан Вика Крестовский" -- Рассказ первый, а также “Расстрел своего” -- Рассказ второй, а также “На живца” -- Рассказ третий, а также “Подарок на Рождество” -- Рассказ четвертый, а также “Полуденное купание” -- Рассказ пятый., а также “Братья” -- Рассказ шестой, часть 1-я, а также ”Братья” -- Рассказ шестой, часть 2-я, окончание, а также “Гибель ротмистра Дондурчука” -- Рассказ седьмой, а также “Генеральский вагон” -- Рассказ восьмой, а также “Порошки” -- Рассказ девятый, а также “Свидание” -- Рассказ десятый, а также “Монах Исидор” -- Рассказ одиннадцатый, часть 1-я, а также “Монах Исидор” -- Рассказ одиннадцатый, часть 2-я, окончание, а также “Старший фейерверкер Чусовских” -- Рассказ двенадцатый, часть 1-я .

+ + +
Через день уже на походе снова. Топает батальон двумя колоннами. Красных не видать. Однако из штаба дивизии доносят, что крупный отряд движется нам навстречу.

Под деревней Ивлинка столкнулись мы. Разведчики сообщили: выдвигается коммунистический полк, усиленный красными курсантами. Очень хорошо, вот вас нам и нужно. Две роты рассыпались боевым порядком, быстрым ударом вперед. Красную заставу из деревни выбили. Сами заняли деревню.

Большевички на следующий день подтянулись и в контр-атаку. Ах, мало показалось? Что ж, не эдаких видали, да редко мигали. Встретили мы их нечастым ружейными огнем. Дали им развернуться, подняться на заколосившихся овсах. Потом за артдивизионом слово.

Три пушки и обе гаубицы наши с закрытых позиций как жахнули, так и разнесли и полк, и роту курсантов. Опять любовался я, как старший фейервейкер Чусовских обходится со своим орудием. Как отлаженно работают номерные, как жарят из пяти могучих смертоносных стволов по врагу. Вздыбливается земля вдалеке. И бегут красные армейцы, бросая свои винтовки, падая под свинцом и железом.

В Ивлинке простояли дней пять. Ждали приказа, что дальше нам делать. Кто ждет, а кто и безо всякого приказа жизни роман пишет. Уже на второй день после боя, иду я с капитаном Шишковым по сельской улице, проверяем, как разместились стрелки и командиры. А из самой нарядной избы - гитарные переливы:
Ах зачем эта ночь так была хороша!
Не болела бы грудь, не страдала б душа!..
Полюбил я ее, полюбил горячо,
А она на любовь смотрит так холодну.


Голос знакомый. Хороший, теплый, с легкой трещинкой. Такие голоса располагают к доверию и дружбе.

У крыльца видим поручика Фролова.
- Твои здесь?
- Чусовских обхаживает владелицу. Нюх у него, господа, на это дело - только мертвый не позавидует. Не успели мы вздохнуть, он уже прицел взял.
Мы переглянулись с Шишковым.
- Заглянем?
- Незваный гость, Иван Аристархович...
- К земляку я могу без китайских церемоний!

Заходим в дом. Топаем по плакучим половым доскам. Открываем дверь. Слюнки так и потекли! На столе большое деревянное блюдо с квашеной капустой, да другое - с мочеными яблоками, мятая картоха навалена в миски, половина гуся, от другой половины одни косточки, ломти хлеба, колбаса нарезана, бутылка самогона ополовинена. Как охотники Крестовского любят выпить, так артиллеристы умеют поесть. Хозяйка, бабенка лет тридцати, гладкая, веселая, с глазами счастливыми, сразу нам засмеялась:
- Как подгадала, еще квашеной капустки из погреба достала.

Батарейцы, заметив нас, стали подниматься. Мы им дали знак, чтобы продолжали. Все номера второго орудия здесь. Наводящий Запасов, подающий Лукошкин, заряжающий Васильев, двое ездовых. Фролов - старший офицер.

Чусовских меня заприметил, положил ладонь на струны.

- Хорошая песня, Валентин. Что там дальше?

Он улыбнулся, пробежал пальцами по струнам переборчиком, снова :
Не понравился ей моей жизни конец,
С нелюбимым назло мне пошла под венец.
Не видала она, что я в церкви стоял,
Прислонившись к стене, безутешно рыдал.


Сколько себя помню, задавался одним и тем же вопросом: отчего это ей не понравился конец его жизни? Ведь пока он не умер, конца-то и не было. Не могло быть. С самого детства, с тех вечеров, когда отец мой возвращался с объезда, целовал меня, колясь жестким усом, потом шел мыться, потом долго сидел то с управляющим, то с Тихоном, нашим пасечником и кучером, к которому у него была душевная привязанность.

А в это время из кухни поднимался вкусный чад: там готовилось жаркое или пеклись пироги с вязигой. Наконец, накрывали на стол, отец никогда не отпускал без обеда тех, кто был у нас в доме. А после обеда пересаживался на оттоманку с черными лаковыми башенками по углам, брал свою семиструнную гитару. И пел тот же самый старинный романс.

Но не могла же знать неверная, будет ли конец его жизни счастливым и благополучным или будет он всеми позабыт-позаброшен.

Звуки вальса неслись, веселился наш дом,
Из каморки своей я пробрался тайком.
Вышел на берег я - небосвод голубой...
Любовался, стоял я над Камой-рекой.


Насчет реки тоже была закавыка. Мой кузен, приехавший из Костромы, пел те же строки, но река была Волга. Наш князь Кугушев убеждал всех, что да, именно Волга и должна быть, раз его предки из Казани. Волга - главная река, душа всех русских песен. Есаул Забелин с сомнением пожимал плечами - вроде бы слышал он, что должно быть: стоял я над Доном-рекой. Песня-то казачья. И не звуки вальса, а звуки пира.

Корнет Патрикеев в ответ пожимал плечами:
- Господа, не может быть никакого сомнения, что этот куплет должен петься так, как он был сочинен: “И под ветром стоял я над стылой Невой”.

...Засиделись мы в тот вечер. Не хотелось никуда уходить. Разогрелись все самогонкой да гусем, да картохой с капусткой. Опять, после романсов, которых Чусовских знал огромное множество, перекинулись на кухню. Валентин тут соловушкой распелся:
- Ах, да что там заграница? Бывал я, братцы, за этой границей. Немца взять, он же народишко беднай. Мы на стол коровай пятифунтовой, германец - три тоненьких кусочка, и те половинит. Мы чай - вон-ко! - из двухведерна самовара дуем, они свой кофий из махоньких чашечек. Огурцы мы солим бочкам, капусту квасим кадкам, а пельмени... братики вы мои, пельмени-то, - от удовольствия Чусовских аж зажмурился, - по пять тыщ штук лепим, на сурову нитку да на мороз, в сени. Немец тот же и знать не знат, что ессь таков пельмень, и с чем его потреблять надобно.

Так убежденно Валентин Чусовских говорил, что хозяйка, присевшая вроде бы с его правой стороны, запылала огнем:
- А что, Валентин Михайлыч, не хотите ли отведать окорока?
- Хм, окорочок-от, любезна Матрена Никитишна, да с хренцом, был бы совсем даже в самоё то. И господа офицеры наши, лихи командиры, пусть душеньку потешут. Нам ить ишо до самой Москвы до белокаменной шарашиться.

Ай да Чусовских! Ай да выхватил окорок! Нежный, мясцо прокопченое сладкое, во рту тает. Уплели мы его в один присест. И тертый хренок прикончили.

Уже запоздно, однако, стала проявлять хозяюшка признаки нетерпения. Время к полуночи, вроде бы все поели, все попили, и песни грустные попели, о любви и разлуке попомнили, пора и честь знать, звездочки давно уже на небушке черном светят, луна взошла, с дороги не собьетесь.

Попрощались мы, стали уходить. Последних, порядочно выпивших ездового Мукасея и подающего Лукошкина, она смех-смехом, но взашей вытолкала.

Мы пошли по своим домам.

- Экий удалец, - восхитился Шишков с изрядной долей зависти. - Да как ловко он к окорочку подвел. Бабенка, небось, и сама не поняла, с чего ее в жар кинуло.
- Вятский, что ты хочешь, - сказал я. - А вятские - мужики хватские...

Все пять дней батарейцы-пушечники словно сыр в масле. Матрена Никитична была вдовой-солдаткой, бездетной, но с умом практическим. Она-то беспременно и покормит, и напоит, и баньку истопит. Только вы, солдатики, мне сенца накосите-ка. Вон они, три литовочки отбитые, ждут рук мужицких. Да скотник поправьте, а то хряк нижний венец прогрыз. Да крышу тесом поправьте. Не лезть же мне, бабе, на такую верхотуру. А где я вино хлебное беру, то не ваша забота. И отчего караваи мои такие пышные, вам не доведаться. И как получилось, что Валентин Михайлович, ваш старший фейерверкер, на пуховой перине спит до полудня, это и вовсе не про вас.

Однако и этому раю на земле окончаться стало.

У парома через реку Сейм был у нас тяжелый бой. Там потеряли мы нашего монаха Исидора, воина и молитвенника. Там снова показал Валентин Чусовских, что есть русский артиллерист. Такого мастерства даже мы с подполковником Волховским не видали. Он из своей трехдюймовки умудрился одиночного красного командира в куски разорвать. С открытой позиции, прямой наводкой. Увидели красные конники, что выделывают с ними наши пушкари, да задали такого драпа, что только держись.

- Што, нахлебались киселя - животы вспучило? Щас мы вам протряску устроим, - покрикивал весело Чусовских.

Его пушка ухала и ухала вдогонку красным.

Наконец Фролов скомандовал:
- Прекратить огонь!
Чусовских с сожалением оторвался от панорамы. Похлопал ладонью по горячему стальному стволу.
- Умница девочка...

После боя, который чуть было не встал нам в полную роту, получили мы приказ отойти. Командование вело перемещение войск, собираясь с силами. Поговаривали, что танки к нам английские прибудут.

На той стороне, судя по всему тоже не дремали. Засылали повсюду лазутчиков. Он с виду обычный мужичок, на телеге ползет, армячишко на нем до ниточек прозрачный, опорки веревкой подвязаны, лошаденка вот-вот падет, а оказывается, объездил уже чуть не три уезда, и каждый наш полк, каждую батарею, чуть не каждого кашевара переписал в замусленную тетрадку.

Шпиона этого мы взяли опять же благодаря Валентину. Прохлаждался наш старший фейерверкер возле молодки по имени Варюшка, совсем как мою звали. Пока слова ей всякие закадычные говорил, сам глазом по сторонам. И заметил этого лазутчика, угадал его по вороватому взгляду на наши орудия. Опередил на патронной коляске, подлетел к офицерскому посту:
- Ребяты, там какой-то варнак на мою пушечку глаз положил. Антиресно даже, чего это ему надо от чужих орудий?

На заставе мужичка взяли. Котомку вытряхнули да вывернули. Нашли в тетрадке записи: 2 самовара, 48 стаканов, 3 оглобли, в три пальца... Тряхнули его, выяснили, что за оглобли в три пальца. Это ж наши три пушки калибра в три дюйма. А самовары - гаубицы калибра 48 линий... Сам же бывший унтер Волынского полка, затем в разведке у красных. Понял он, что смертушка его пришла, стал рассказывать без утайки, торопился, словно мы гнали его.

Расстреляли мы его тем же вечером.

Подполковник Волховской поблагодарил старшего фейерверкера за бдительность.

Только видел я, что где-то далеко мысли Валентина.
- Разрешите идти, господин подполковник?

А сам уже летит - надо видеть, как этот сильный, опытный воин, словно мальчишка, побежал назад.

(Продолжение на следующих стр.)

 

Связные ссылки
· Ещё о Белое Дело
· Новости Admin




<< 1 2 3 >>
На фотозаставке сайта вверху последняя резиденция митрополита Виталия (1910 – 2006) Спасо-Преображенский скит — мужской скит и духовно-административный центр РПЦЗ, расположенный в трёх милях от деревни Мансонвилль, провинция Квебек, Канада, близ границы с США.

Название сайта «Меч и Трость» благословлено последним первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием>>> см. через эту ссылку.

ПОЧТА РЕДАКЦИИ от июля 2017 года: me4itrost@gmail.com Старые адреса взломаны, не действуют..