Из рассказов белого штабс-капитана И.Бабкина: Разведчик капитан Вика Крестовский -- Рассказ первый
Послано: Admin 13 Окт, 2007 г. - 18:17
Белое Дело
|
Вика Крестовский был в нашем батальоне с самого начала. Еще батальона не было, а он уже был в нем. Как он сам рассказывал:
“После ранения послали долечиваться в Минеральные Воды. По пути сделал остановку в Новочеркасске. Навестил давнишнюю знакомую. Не виделись мы с нею пять лет. То, понимаете ли, господа, ее замужество, то война, то революция. Наконец, встретились. Водил ее в лучшие рестораны, посещали вместе синематограф, ходили на французскую борьбу. Помните, может, чемпион Кузя Сарафанов против турка Абу Али Саламина? Выступали они тогда в цирке-шапито... Так вот, как раз после сеанса борьбы, на бульваре сталкиваюсь с генералом Д. Он в каком-то штатском пальтишке, бородка пострижена, пенсне на носу. Ни дать ни взять учитель симбирской гимназии, но никак не боевой генерал. Меня сразу узнал, обнял: “Вика, ты тоже с нами? Рад, очень рад...”
А я, господа, ни сном, ни духом. На всякий случай отвечаю: “Так точно, Ваше Превосходительство. Всегда с вами!” Два дня спустя - на плече знакомая тяжесть. Русская трехлинейка. И двадцать патронов впридачу. И наш подполковник меня спрашивает: “Что, Вика, создадим батальон из одних офицеров, раз больше никого нет?” А я удивляюсь: “Разве мы его уже не создали?..”
Воевал капитан Крестовский изящно. Из молодых офицеров собрал взвод конной разведки. С этим взводом устраивал самые невозможные набеги. Возьмет десяток охотников - и в расположение красных. То самые главные планы и директивы у них выкрадет. То комиссаришку картавого притаранит. То переоденется таким же красным, и прямо в штаб к Буденному. Дескать, есть у меня секретный пакет до “товарища” Буденного. Пакетом был, разумеется, револьвер. Только случайность спасла тогда бывшего вахмистра старой Русской Армии. Разрядил свой “пакет” капитан Крестовский в замначальника политотдела - у того тоже были пышные усы.
Уходил от красной погони тоже изящно, словно играючи. Загодя увел коня того же Буденного, чистопородного араба. Потом летел по степи и, обернувшись, сбивал красных кавалеристов из красного же карабина. При этом еще и крыл их отборнейшим матом.
Говорят, Буденный объявил своим головорезам:
“Кто вернет мне жеребца, тому двухмесячный отпуск и графиню в наложницы. Кто принесет голову этого белобандита - орден “красного знамени”, полгода отпуска с полным аттестатом, двенадцать наложниц графских и княжеских кровей...”
То ли не ценился тот орден, то ли красных командиров не тянуло на графинь и княгинь, но только в следующий раз капитан Крестовский со своими охотниками добыл армейскую кассу в штабе Буденного. А в ней миллионы советских рублей, сотни миллионов керенок и денег Петлюры, а также пятьсот золотых червонцев царской чеканки. Чего меньше, то намного дороже!
Был известен капитан Крестовский двумя особенностями. Во-первых, умел пить так, как, наверное, даже дивизионный выпивоха ротмистр Дондурчук не мог. Причем это не было беспробудным пьянством или запоями. Это было спокойное и деловитое потребление водки, самогона или вина. В количествах равных наличию. Редко да метко.
А во-вторых, выпив столько водки, сколько и в ротмистра Дондурчука не вошло бы, наш Вика преображался. Нет, внешне он оставался тем же: сухощавый, подтянутый, опрятно одетый, сапоги начищены до жара - денщик у него был расторопный малый. Только после литра или двух водки лицо у Вики бледнело. И всегда появлялось у него желание... пострелять.
Сколько раз так было! Атакуем мы, допустим, село или хутор, или железно-дорожную станцию. Красные - сила! Полки полного состава, кавбригады собраны и усилены бронедивизионами, бронепоездами. Пулеметы повсюду, пушки, снарядов – не меряно. Мы - внезапностью и натиском. Они - тысячами людей, свинцом, железом, порохом, пироксилином.
Капитан Крестовский со своими охотниками в безопасном месте сидит и бражничает. Глушат самогонку или хлебное вино, как его называли. Наши роты кровью истекают. Разведку - не тронь! Они свое сделали, должны теперь отдохнуть...
Только посреди этого, с позволения сказать, банкета вдруг капитан спрашивает:
- А что, господа офицеры, не пострелять ли нам?
Охотники его характер знают. Ты своему командиру не перечь. Зацукает - убежишь из батальона, будешь шлендать по чужим теплушкам. Сразу же кто на-конь, кто по подводам. И на передовую, в первые линии. Никогда не забуду: пушки красных по нам так и хлобыщут, пулеметы заливаются, ружейный огонь плотен - головы не поднять.
А тут как ниоткуда орава пьяных разведчиков, Вика Крестовский с бутылью самогона впереди:
- Иван Аристархович, мы к тебе в гости!
Я, бывало, сгоряча накричу:
- Какие гости? Да ты пьян, Виктор Георгиевич!
Он встанет передо мной, как напоказ для красных, поверх бруствера, и отвечает:
- А я про что? Мы с задания вернулись, нам бы поспать да отдохнуть. Куда там? Эта сволочь долбит и долбит. Глянь-ко, Иван Аристархович, опять на шрапнель перешли. Никак меня хотят зацепить... Дай-ка, я их поуспокою...
И не дожидаясь моего разрешения, к бойнице в окопе или к ближайшему кусту, или, там, к перевернутой телеге. А дальше - это надо поэмы писать. Красная пушка с открытой позиции бьет, версты за две будет. Недолет, перелет. Следующий - ждите на разговенье, отказа не предвидится!
Капитан Крестовский карабином своим поводит, сам пьян в стельку, и что он там в прорезь прицела может увидеть, за две версты-то, это еще вопрос. Ба-бах! Через две-три секунды опять туда же: ба-бах! И еще два раза таким же образом.
И вдруг пушка замолкает.
Крестовский у меня бинокль просит:
- Позволь, Ваня, в твои германские гляделки посмотреть...
Ощупает Цейссом вражеские позиции. Потом мне докладывает:
- Наводящего снял, подающего снял, заряжающего тоже снял. Командир их, в красных штанах, за щиток спрятался. Этого я сейчас брать не буду. Что-то в глаз попало. Соринка, что ли?
Мы в атаку. Добираемся до артиллерийской позиции. И впрямь: стоит пушка, рядом лежат три красных армейца. У всех трех во лбу по дырке.
В другой раз красные пулеметы такали, такали. Вот же сволочи попались. Позиции выбрали - около бывшего кирпичного завода. И постоянно меняли свое местоположение. То в окне первого этажа, то сбоку, в норе, из-под вяза. То из кустов. Уже потери у нас человек десять-двенадцать. И это до атаки!
У капитана Крестовского в этот день, 8 сентября, училищный праздник. До войны еще, до Великой, кончал он Симбирское кадетское училище. Разумеется, в разведке попойка. Неожиданно выныривает Вика прямо рядом с нашим передовым постом. Мне унтер-офицер Репейников потом докладывал: “Был он, значит, выпимши, и очень крепко!”
Крепко? Не то слово. Он на Репейникова дыхнул, тот от угара чуть с ног не скувыркнулся. А Крестовский встал на колено, карабин к щеке. Репейникову говорит: “Поддержи-ка меня, братец, а то что-то горизонт качается!” Унтер своими лапищами обнял капитана. Выстрел - один пулемет замолк. Второй выстрел - второй угомонился. Я свой Цейсс к глазам. Так и есть. Возле одного пулемета только второй номер что-то копошится. Возле другого уже санитар.
Мы диву давались. Как можно так стрелять, когда ты назюзюкался до того, что тебя с боков поддерживают? До того меня однажды любопытство разобрало, что я стал расспрашивать его:
- Вика, но как тебе удается это? До цели две версты, ты пьян...
- Не пьян, а скажем так, пригубил слегка, - поправляет он меня.
- Но красный наводчик пулю прямо в лоб получает.
Вика плечами пожимает. Трудно сказать, говорит, я того артиллериста и не видел, понимаешь, какое дело, Иван Аристархович, я его угадывал...
Что значит “угадывал”? Как это - “угадывал”? На таком расстоянии угадывай - не угадывай, не из пушки же лупишь, не картечную гранату посылаешь - всего девять граммов свинца.
- Не знаю, как тебе объяснить, Иван Аристархович, - гнет свое Вика. - Может, чутьем; может, Божиим провидением. А может, зефиры легкоструйные, как говорил наш словесник в корпусе, пульки те поправляют.
И подмигивает мне.
А потом был триумф капитана Крестовского. Это генерал Кутепов даже в эмиграции, во Франции, вспоминал.
Насели под К-ском на наш батальон красные. Подполковник Волховской последние резервы собрал и бросил в бой. Даже кашевары и те взяли винтовки. Не говоря уж о вестовых, санитарах, конюхах и прочих обозных.
Разведчиков послали на стык второй и третьей роты. Заняли они позиции не очень удобные, там косогор был, большой луг с выгоревшей травой, и в версте - кусты густые. Тянутся полосой к нашему расположению. Но бой - не ярмарка, что тебе дали, то и берешь, выбора нет.
Отбили мы три атаки. Матросов в их черных и серых бушлатах положили до сотни. Сами потеряли немало - для наших-то рядов. Ждем четвертую атаку. Тут ко мне денщик капитана - где ползком, где ничком, где на карачках.
- Ваш-бродь, значитца, господин капитан просят... - помялся, потом набравшись духом, выпалил, - водочки прислать.
- Что ты мелешь?
- Да так вот уж, ваш-бродь... Сказал, мотри, без водки не возвращайся.
- Да он что, с ума тренькнулся?
- Дак, значитца, говорят, день Ангела у них. Свою-то водочку всю попили... не достало...
А тут на наших позициях подполковник Волховской, как нарочно. Со своей любимой третьей ротой решил драться. Испытующе смотрит на денщика, на меня. Что случилось, Иван Аристархович, спрашивает. Я ему докладываю: так, мол, и так, а только дозвольте, Василий Сергеевич, полбочонка водки, штабной запас, послать разведчикам, у капитана Крестовского сегодня день Ангела. И потом, полагаю, что без водки не идет у него бой. А с водочкой...
Василий Сергеевич усом дернул:
- Чудаки вы, право, господа... Но посылайте, коли для пользы дела.
(Окончание на следующей стр.)
|
|
| |
|
