|
|
Электронный словарь[ А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | Й | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Ъ | Ы | Ь | Э | Ю | Я ]
ХЛЫТЧИЕВ Яков Матвеевич (1886, Ростов-на-Дону - 16,4,1963, Белград) - инженер-кораблестроитель, механик. В 1911 окончил кораблестроительный факультет Петербургского политехнического института, В том же году поступил на службу в конструкторское бюро Балтийского судостроительного завода. Одновременно начал заниматься преподавательской деятельностью на кафедре строительной механики Политехнического института. Его научным руководителем вплоть до 1918 являлся крупный специалист в области строительства кораблей профессор И.Бубнов. На этой кафедре в должности доцента Х. читал курс строительной механики корабля и теории упругости. --- Весной 1918, когда большинство кафедр института опустело, он уехал из Петрограда в Херсон, где принял участие в организации местного Политехнического института. Пребывание в Херсоне было непродолжительным. В феврале 1920 в город вошли части Красной армии, и ученый принял решение эмигрировать. В трюме французского корабля вместе с женой и коллегой по институту - профессором С. Тимошенко - Х. переправился из Севастополя в Константинополь, оттуда выехал в Белград. Здесь он получил место преподавателя технического факультета Белградского университета, в котором к этому времени работало уже немало русских ученых-эмигрантов. В 1937 Х. был избран на должность профессора университета, Он читал студентам курс технической механики и теорию корабельных конструкций. Одновременно Х. вел научную работу по специальности, публиковал результаты исследований (преимущественно в югославских изданиях), набрал группу учеников из числа начинающих сербских ученых, После 2-й мировой войны эта группа учеников и единомышленников Х. на техническом факультете Белградского университета уже называлась его школой, --- Многолетняя научная деятельность Х. была отмечена избранием его 10,6.1955 действительным членом Сербской Академии наук и искусств, В этот период он сотрудничал с Машиностроительным институтом "Владимир Фармаковски", продолжал работу над трудами по кораблестроению. Последняя его статья, посвященная вопросу эффективной ширины поперечных балок в корабельных конструкциях, вышла в свет в 1964 уже после смерти автора.Х. являлся организатором первых трех конгрессов по теоретической и прикладной механике в Югославии, к участию в работе которых он привлек ученых из многих стран. --- Югославское правительство высоко оценило научный вклад русского ученого, наградив его несколькими государственными орденами. --- Лит.: Гласник Српска академщ а наука и уметности, 1967 (за 1963), кн.15, св.1, 2; Зборник радова посвеЬен преминулом академику JaKOBy М.Хлит4HjeBy. Београд, 1970; Воспоминания о П.Ф.Папоквиче.Л., 1984. --- В. Борисов Н. Ермолаева --- |
ХОДАСЕВИЧ Владислав Фелицианович (16.5.1886, Москва - 14.6.1939, Париж) поэт, прозаик, критик. Из дворян. Шестой ребенок в католической семье Фелициана Ивановича Х. и Софьи Яковлевны (урожд. Брафман). Читал с 3-х лет, писал стихи с 6-ти. В 18961904 учился в 3-й московской классической гимназии. В 1903 переехал к старшему брату, адвокату М.Ходасевичу, который долгое время поддерживал его материально. В 1904 поступил на юридический факультет Московского университета, осенью 1905 перешел на историко-филологический факультет, учился с перерывами до весны 1910, но курса не окончил; стал страстным карточным игроком. По одним описаниям, "был большим франтом"; Дон-Аминадо вспоминал Х. "в длиннополом студенческом мундире, с черной подстриженной на затылке копной густых, тонких, как будто смазанных лампадным маслом волос, с желтым, без единой кровинки, лицом, с холодным нарочито равнодушным взглядом умных темных глаз, прямой, неправдоподобно худой...". --- В 1905 в альманахе московского книгоиздательства "Гриф" было опубликовано три стихотворения Х., в начале 1908 вышел первый его сборник "Молодость: Стихи 1907 года", посвященный М.Рындиной, с которой он обвенчался 17,4.1905 (в дек. 1907 ушла к С.Маковскому). Книга отразила спектр ранних влияний, особенно А.Белого и В.Брюсова; В,Гофман нашел в ней "засиженные места русского модернизма", В.Брюсов - остроту переживаний, однако выраженную на среднем уровне, С середины 1900-х Х. в гуще литературной московской жизни: посещал В.Брюсова и телешовские "среды", Литературно-художественный кружок, вечеринки у Зайцевых, печатался в журналах "Весы", "Золотое руно", "Перевал" (секретарь редакции), "Зори", газетах "Руль", "Русские ведомости", "Голос Москвы" и др.; имел отношение к многочисленным скандалам московской богемы. За Х. закрепилась репутация, впоследствии мало изменившаяся: "Со всеми дружа, делал всем неприятности, ...но всем импонировал Ходасевич: умом, вкусом, критической остротой, ...пониманием Пушкина..." (А.Белый). В.Вейдле - Друг Х. в эмиграции, видел корень сложности его характера в ином: "Трудность эта проистекала из того, что он был ревностно правдив и честен, да еще наделен... трезвым, не склонным ни к каким иллюзиям умом, а с другой стороны - из того, что литературу принимал он нисколько не менее всерьез, чем жизнь..." --- В 1910-11 Х. страдал болезнью легких; пережил любовную драму с Е.Муратовой, С конца 1911 у Х. установились близкие отношения с младшей сестрой Г.Чулкова - А.ЧулковойГренцион: в 1917 они обвенчались. В журнале П.Муратова "София" (1914, № 2) Х. напечатал рецензию на первый том "Полного собрания сочинений и переводов" В.Брюсова, где говорил о "пушкинском" характере его ранней поэзии и обновлении им поэтического словаря за счет "тривиального и грубого". В собственном творчестве Х. уже около 1908 наметилась тенденция к обретению оригинального почерка (неоклассицизм). Взятое из пушкинского стихотворения "Домовому" название сборника "Счастливый домик. Вторая книга стихов" (М., 1914) и его содержание совмещали ощущение семейного комфорта с тайной печалью. Трагический мир поэзии Х. складывался под влиянием острого, с детства, чувствования смерти, хрупкого здоровья, приступов одиночества, связанных как с любовными драмами, так и с гибелью матери под колесами пролетки (отец скончался месяцем позже, 1911) и самоубийством ближайшего друга Муни (С.Киссина) (март 1916). В понимании Х., этот трагизм - проявление "орфеева пути", отражение конфликта между "поэзией" и "судьбой". Мотив непрочности физического мира - "кукольного дома", данный в концентрированном виде в стихотворении "Душа", оттенялся декоративными образами рыбок, мышей, сверчков. По определению Н.Гумилева, "европеец по любви к деталям красоты", Х. "все-таки очень славянин по какой-то особенной равнодушной усталости и меланхолическому скептицизму". --- В годы 1 -и мировой войны Х. сотрудничал в "Русских ведомостях", "Утре России", в 1917 - в "Новой жизни". Из-за туберкулеза позвоночника лето 1916и 1917 провел в Коктебеле у М.Волошина. После Февральской революции ждал "свободного дыхания" для писателей и приобщения народных масс к высшим ценностям искусства, предпочитал "диктатуру рабочего" буржуазной "диктатуре бельэтажа", но к концу 1917 пришел к выводу, что "при большевиках литературная деятельность невозможна", и решил "писать разве лишь для себя". В 1918 совместно с Л.Яффе издал книгу "Еврейская антология. Сборник молодой еврейской поэзии"; работал секретарем третейского суда, вел занятия в литературной студии московского Пролеткульта. В 1918-19 служил в репертуарной секции театрального отдела Наркомпроса, в 1918-20 заведовал московским отделением издательства "Всемирная литература". Принимал участие в организации книжной лавки на паях (1918-19). Из-за голода и холода заболел в марте 1920 острой формой фурункулеза и в ноябре перебрался в Петроград, где получил с помощью М.Горького паек и две комнаты в писательском общежитии. Опыт 1917-20, включая такие события как начало войны и октябрьские бои в Москве, отразил в сборнике "Путем зерна. Третья книга стихов" (М., 1920: Пг., 1922). Стихи "Эпизод", "Обезьяна", "Полдень", "Дом", "Анюте" и др. выдвинули Х. в число первых русских поэтов. Они символически раскрывали мучительность рождения нового, смешение жизни и смерти (евангельский образ в названии сборника и в одноименном стихотворении), утверждали самоценность внутреннего мира поэта ("...малое, что здесь, во мне, и взрывчатей и драгоценней, чем все величье потрясений в моей пылающей стране"). --- 14.2.1921 на пушкинском вечере в Доме литераторов выступил с речью, вызвавшей значительный резонанс. Будучи свидетелем "сумерек культуры нашей" вследствие вызванного войной и революцией "небывалого ожесточения и огрубления", Х. предсказывал второе (после Писарева) "затмение пушкинского солнца" и тосковал о том, что та близость к Пушкину, "в которой выросли мы", уже никогда не повторится. --- Середина лета 1921- начало марта 1922 период интенсивной поэтической деятельности Х. В конце 1921 он познакомился с Н.Берберовой', увлечение ею стало, по-видимому, одной из главных причин его отъезда из России. В мае 1922 Х. оформил в Москве загранкомандировку по линии Наркомпроса для "поправления здоровья" себе и Берберовой. 22 июня втайне от знакомых выехал с ней в Ригу и оттуда в Берлин. Печатался в журнале "Новая русская книга", в газете "Дни", стал одним из инициаторов создания Дома искусств, редактор журнала "Беседа" (1923-25). Жил с Берберовой в семье М.Горького (Сааров, нояб. 1922 авг. 1923: Мариенбад, дек, 1923 - март 1924; Сорренто, окт. 1924 - апр. 1925), посетил Прагу, Италию, Париж, Лондон, Ирландию, главным образом, в поисках заработка. Из-за близости к Горькому с Х. общались немногие эмигранты, он нередко воспринимался как "советский гость" на Западе. Окончательно рассорился с А.Белым, когда 8.9.1923 на прощальном обеде в ответ на реплику Белого, будто он едет домой, чтобы дать себя распять за всю русскую литературу - заметил, что не может дать ему такое поручение. --- Горького, которому Х. посвятил несколько очерков (СЗ. 1937, № 58; 1940, № 70; Возрождение, 1937, 18 марта: 1938, 6 мая), он высоко ценил как личность (но не как писателя), признавал его авторитет, зависел от него материально, видел в нем гаранта гипотетического возвращения на родину, но знал и слабые свойства характера Горького, из которых самым уязвимым считал "крайне запутанное отношение к правде и лжи, которое обозначилось очень рано и оказало решительное воздействие как на его творчество, так и на всю его жизнь". --- Покидая Сорренто, Х. знал, что его имя вошло в список писателей и профессоров, подлежавших в 1922 высылке из России: "Счастливый домик" был включен в список запрещенных в РСФСР книг. Если в 1923 Х. еще печатал в советских изданиях "совершенно лояльные и благополучные стихи", то в 1924-25 он опубликовал в берлинских "Днях" статьи о деятельности ГПУ за границей, фельетон о редакторе рапповского журнала "На посту", приспособленце С. Родове, на что тот ответил в "Октябре" (1925, № 2) обвинением Х. в "белогвардейщине", отправив копии своей публикации в ЦК РКП (б), правление ВАПП и др. инстанции, после чего, по словам Р.Гуля, "сам Лев Давыдович Робеспьер отозвался о Ходасевиче крайне презрительно". В марте 1925 советское посольство в Риме отказало Х. в продлении паспорта, предложив вернуться в Москву. Отказавшись и уехав в Париж, он фактически стал эмигрантом. --- Важным поэтическим событием явилось берлинское расширенное и переработанное издание "Тяжелая лира: Четвертая книга стихов" (1923; впервые: М.: Пг" 1922), Книга выдержана в строго классических формах стиха, но если "Путем зерна" - итог вдохновения, то "Тяжелая лира" - следствие рационализации обретенного метода и трагических сомнений в нем; Х. склоняется к версии символизма, данной Анненским, а не Блоком. Это - наименее пушкинская книга Х. ("звуки правдивее смысла"), из "коры" повседневности поэт стремится вырваться к своим "бреду", "боли", "пению дикому", --- Шумному Парижу Х. предпочитал пригороды, от постоянной нужды у него возобновился фурункулез, к которому добавились зубная боль и жестокая экзема. Журналистика была для Х. вынужденным занятием; по словам В.Яновского, он "задыхался от нудной работы". До 1926 печатался в "Днях" (редактор лит. отдела) и в "Последних новостях", откуда ушел по настоянию П.Милюкова. Разочарование в Горьком, неприязнь к евразийству и "возвращенчеству" обусловили его поправение: с февраля 1927 до конца жизни возглавлял литературный отдел газеты "Возрождение". Был одним из ведущих критиков русского зарубежья. Постоянно полемизировал с Г.Ивановым и Г.Адамовичем, в частности, о задачах литературы эмиграции, о назначении поэзии и ее кризисе. Совместно с Берберовой писал обзоры советской литературы (за подписью "Гулливер"). Первым высоко оценил произведения В.Набокова (Х. - один из прототипов Кончеева в его романе "Дар"), критически относился к романам М.Алданова. Неоклассицизм Х. определил неприятие им как нигилизма футуристов, так и "писаревщины наоборот" формалистской критики. --- Жил обособленно, в суждениях и вкусах оставался независимым, его уважали как поэта и наставника поэтической молодежи (Ю.Терапиано, В.Смоленский, О.Мандельштам), но не любили.Х. ограничился сообщением на первом собрании общества "Зеленая лампа", созданного в 1928 З.Гиппиус и Д.Мережковским, и вскоре перестал бывать там. Как вспоминал Терапиано, Мережковский и Гиппиус обвиняли Х. "в неспособности понимать метафизику. Действительно ...Ходасевич не выносил разговоров о "последних вопросах". 4.4.1930 "Возрождение" и "Современные записки" отметили 25летие творческой деятельности Х. --- Итогом его поэтических трудов стала книга "Собрание стихов" (1927; после ее опубл. он напечатал только 8 стих.). Новым в книге был написанный в 1922-27 цикл "Европейская ночь" ("Слепой", "Берлинское", "An Mariechen", "Соррентинские фотографии", "Баллада", "Джон Боттом", "Звезды" и др.), в котором различимы новые влияния - М.Цветаевой, сюрреалистической образности, переклички с О,Мандельштамом. Романтическая тема конфликта между творчеством и жизнью заканчивается здесь поражением поэзии. Путем использования постсимволистской эстетики достигается диссонанс - подобие экспрессионистского "крика" и "ужаса", возникающего в точке скрещения примет послевоенной Европы с присущими ей ритмами чуждой Х. массовой культуры и "ночных знаний души"; лирический герой везде видит себя "отраженным" и "искаженным", В.Вейдле в отзыве на сборник писал, что Х. "защитился от символизма Пушкиным"; Г.Иванов отозвался о сборнике в ироническом ключе: Г.Адамович утверждал, что лирический герой Х. разделил судьбу всех романтиков, которые противопоставили мир искусства "миру вашему". Берберова позднее высказалась сходным образом: "Пленник своей молодости, а иногда и ее раб (декораций Брюсова, выкриков Белого, туманов Блока), он проглядел многое или не разглядел многого, обуянный страшной усталостью и пессимизмом, и чувством трагического смысла вселенной..." --- С 1928 работал над мемуарами: они вошли в книгу "Некрополь. Воспоминания" (Брюссель, 1939) - о Н.Петровской, Брюсове, Белом, Муни, Гумилеве, Сологубе, Есенине, Горьком и др. В книге "Державин" (публ. с 1929; отд. изд. Париж, 1931; М., 1988) Х. изобразил поэта со всеми его человеческими слабостями, отказавшись от идеи "героической биографии"; эта книга прежде всего о "языке" екатерининской эпохи, сделавшем возможным явление предтечи Пушкина. Рефлексия о Пушкине сопровождала Х. всю жизнь ("Поэтическое хозяйство Пушкина". Пг., 1924: "О Пушкине". Берлин, 1937 и др.), но намерение написать биографию Пушкина Х. оставил из-за ухудшения здоровья ("Теперь и на этом, как и на стихах, я поставил крест. Теперь у меня нет ничего", - писал он 19.7.1932 Берберовой, ушедшей в апреле от Х. к Н.Макееву). В 1933 он женился на О.Марголиной, погибшей впоследствии в Освенциме. Похоронен в предместье Парижа на кладбище Булонь-Бьянкур. --- Соч.: Литературные статьи и воспоминания. НьюЙорк, 1954; Собр. стихов (1913-1939). Ред. и прим. Н.Берберова. [Berkeley], 1961; Избранная проза, т. 12, Нью-Йорк, 1982-83; Садовский Б.А., Ходасевич В.Ф. Переписка. Ann Arbor, 1983; Стихотворения.Л., 1989; Из переписки В.Ф.Ходасевича (1925-1938). Публ. Дж.Мальмстада / Минувшее, вып. 3. М., 1991; Письма В.Ходасевича к Н.Берберовой. Публ.Д.Бетеа / Там же, вып. 5. М., 1991; Переписка В.Ф.Ходасевича и М.О.Гершензона // De Visu, 1993. № 5. --- Лит.: Сирин В. О Ходасевиче // СЗ, 1939, № 59; Вишняк М. Владислав Ходасевич (из личных воспоминаний) // НЖ, 1944, № 7; Письма Максима Горького к В.Ф.Ходасевичу // НЖ, 1952, № 30; Терапиано Ю. Об одной литературной войне // Мосты, 1966, № 12; Письма М.Цветаевой к В.Ходасевичу. Публ.С.Карлинского // Там же, 1967, № 89; Hughes R.P. Khodasevich: Irony and Dislocation: A Poet in Exile // Russ. Lit. Triquarterly, 1973, № 27; Hagglund R.M. The Adamovid- Xodasevic Polemics // SEEJ, 1976, № 20; Гиппиус 3. Письма к Н.Берберовой и В.Ходасевичу. Ann Arbor, 1978; Струве Н. "Некрополь" В.Ходасевича // Вест. РСХД, 1978, № 127; Smith G.S. Stanza, Rhythm and Stress Load in the Iambic Tetrameter of V.F.Xodasevi^// SEEJ, 1980, № 24; Bethea D. Vladislav Khodasevich: His Life and Works. Princeton, 1983; Левин Ю.И. Заметки о поэзии Вл.Ходасевича // Weiner Slawistischer Almanach, 1986, № 17; Бочаров С.Г. Ходасевич (1886-1939) / Литература русского зарубежья: 1920-1940. Сост.О.Н.Михайлов.М., 1993. --- В. Толмачев |
ЦАДКИН Осип Аронович (14.7.1890, Смоленск - 25.11.1967, Париж) - скульптор. Сын школьного учителя Арона Ц. и Софии Лестер, принадлежавшей к роду шотландских кораблестроителей, переселившихся в Россию при Петре 1. Детство и отрочество провел в Витебске. Учился в 4-классном городском училище (1900-4); его одноклассником был М.Шагал, близким приятелем - Л.Лисицкий. Первые уроки в искусстве получил у живописца Ю.Пэна. В 1905 был отправлен к родственникам матери в городок Сандерленд (Великобритания), с 1906в Лондоне в Школе искусств и ремесел, где занимался резьбой и высеканием. Приехав погостить в 1907 на родину, исполнил первую монументальную работу из розового гранита "Героическую голову". --- Осенью 1907 Ц. возвратился в Лондон, где продолжил обучение, с 1909 - в Париже, поступил в Школу изящных искусств, в мастерскую Ж.-А.Инжальбера. Однако академическую лепку, прививаемую Инжальбером, Ц. воспринимал как безжизненную имитацию искусства ив 1911 ушел из Школы. Тогда же впервые выставил свои работы в Салоне независимых, вместе с А.Архипенко и В.Лембруком. Посещал Русскую академию артистической колонии "La ruche" ("Улей") на Монпарнасе, где познакомился с К.Бранкуси, А.Модильяни, Б.Сандраром, Р.Делоне и др. творцами новейшего искусства. Под влиянием общения с поэтами М.Жакобом и Г.Аполлинером начал писать стихи и прозу, обнаружив незаурядный литературный дар. Источником вдохновения для Ц. в эти годы стала романская скульптура, экспрессивные готические статуи, монументальные произведения архаических эпох, творчество Родена. Увлечение африканской пластикой проявилось в деревянной пятифигурной композиции "Иов" (1914). --- С началом 1-й мировой войны помощь из дома иссякла; в революционные годы родители Ц. погибли от голода. В 1915 Ц. вступил добровольцем в армию, служил в русском госпитале. Пережив газовую атаку немцев, заболел и в начале 1917 был демобилизован, На организованной совместно с Модильяни и М.Кислингом выставке (1918) показал 25 рисунков на военные темы. Выставка имела большой резонанс в художественной жизни Парижа здесь читали стихотворения фронтовики Блэз Сандрар и Жан Кокто, а композиторы знаменитой "Шестерки" (Л.Дюрей, Д.Мийо, А.Онеггер, Ж.Орик, Ф.Пуленк, Ж.Тайфер) исполняли свои произведения, --- В 1920 состоялась первая персональная выставка Ц. в галерее "Кентавр" (Брюссель), затем выставки в Голландии и Нью-Йорке; первую монографию о Ц. написал в 1921 художественный критик М.Рейналь. В 1920-е работы Ц. стали более свободными, легкими, прихотливо-пластичными. Дальнейшее развитие кубистических приемов привело его к окончательной выработке собственных принципов выпукло-вогнутых плоскостей, формировавших скульптурную форму, --- В 1928 вместе с другими мастерами Парижской школы представил свои произведения для экспонирования в русском разделе выставки "Современное французское искусство" в Москве. С конца 1920-х жил в провинции, в 1934 вместе с женой поселился в деревушке Арк. --- Излюбленные герои Ц. - мифологические, библейские, театральные персонажи, великие музыканты, живописцы, поэты. Вариации на темы античной классики - статуи "Ниобея", "Дискобол", "Деметра" (кон. 20-х). Под впечатлением поездки в Грецию (1931) родился образ Орфея, который превращался в лиру, реализуя поэтическую метафору "играть на струнах собственного сердца". Сам Ц. виртуозно владел аккордеоном, был тонким знатоком классической и современной музыки. В 1936 завершил работу над деревянной композицией "В честь Баха". В конце 30-х создал проекты памятников А,Рембо, Г. Аполлинеру, А. Жарри, Лотреамону. --- Ц. любил сопрягать скульптурные формы с рисунками-граффити: на вогнутых и плоских поверхностях рисовал или гравировал изображения рук, лиц, цветов, иногда - по примеру архаической древневосточной скульптуры писал целые поэмы. Бурная динамика, могучий пластический ритм, монументальность и безудержная эмоциональность его произведений превратились в поздние годы в драматическую, напряженную экспрессию.Ц. смело совмещал и комбинировал разнообразные материалы мрамор и известняк, алебастр и хрусталь, дуб и перламутр, цветное стекло и свинец; в деревянных скульптурах обильно применял раскраску, лакировку, полировку, инкрустацию. --- Нападение Германии на Францию вынудило Ц. эмигрировать в США. Создал там статуи "Заключенный" и "Воющий Арлекин", выразившие скорбь и горечь ввергнутого в войну человечества. Вернулся в Париж в 1945. Трагическим символом XX в. стал памятник "Разрушенный город", водруженный в Роттердаме в 1953. фигура агонизирующего человека с вырванным сердцем воплотила ужас кровавой акции гитлеровцев, дотла разбомбивших Роттердам 14,5.1940. --- Тема великого художника-творца, ответственного за человеческую культуру, получила продолжение в послевоенном творчестве Ц. В нескольких работах он воплотил образ Ван Гога, которого считал основоположником новейшего искусства: памятник в Овер-сюр-Уаз близ Парижа (1956), бронзовая фигура художника, бредущего по дорогам Франции с мольбертом и этюдником (1963), двухфигурная группа "Братья Ван Гог", соединившая пластические темы и "Орфея", и "Разрушенного города". --- Работу Ц.-скульптора сопровождало огромное количество офортов, рисунков, гуашей, часть из них служила иллюстрациями его литературных произведений; вместе с тем в этих композициях явственно ощутим пластический подход. --- Диапазон скульптурных работ Ц. очень широк: упрощенные, мощные головы из камня или дерева, обобщенные монолитные женские фигуры, группы из двух-трех фигур, экспрессивные, барочные композиции ("Скульптор", 1930: "Менады", 1934: "Homo sapiens", 1934; "Христос", 1939: "Рождение форм", 1949: "Лабиринт", 1950 и др.), портреты. Барельефы Ц. украсили здания в Париже и Брюсселе, его садовопарковая скульптура имеется во многих городах, --- Большое влияние на развитие современной скульптуры оказала педагогическая деятельность Ц. - он преподавал в собственной художественной школе, в мастерских академии Гран-Шомьер в Париже. Автор книг "Путешествие в Грецию" (1955), "Три свечи" (1955), "Клетка и птица" (1968). --- Соч.: Zadkine Ossip. Le millet et ciseua. Souvenirs de ma Vie. Paris, 1968. --- Лит.: GianouJ. Zadkine. Paris, 1964. --- А. Шатских --- |
ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна (26.9.1892, Москва - 31.8.1941, Елабуга) - поэт. Из дворянской семьи. Отец ее, Иван Владимирович Ц. - сын сельского священника, филологклассик, профессор истории искусств в Киевском и Московском университетах, директор Румянцевского музея, основатель Музея изящных искусств в Москве (ныне Музей изобразительных искусств им.А.Пушкина), член-корреспондент Петербургской Академии наук, доктор honoris causa Болонского университета. Мать Мария Александровна Мейн - из богатой семьи обрусевших немцев, талантливая пианистка, рано (в 1905) умерла, В 1903-5 Ц. жила в Швейцарии и Германии, училась в частных школах: в 1909 приезжала в Париж, слушала лекции в Сорбонне, изучала французскую поэзию. Писала стихи с 6 лет, печаталась -с 16. Впечатления детства, чувство доверия к жизни нашли отражение в первых сборниках Ц. "Вечерний альбом" (1910), изданном ею самой, и "Волшебный фонарь" (1912); рецензенты (М.Волошин, Н.Гумилев, В.Брюсов) увидели их новизну в тематике, документализме. Ранние увлечения Ц. (Л.Чарской, Э.Ростаном, Наполеоном) незначительно сказались на ее творчестве. --- В мае 19 II в Коктебеле Ц. познакомилась с С.Эфроном, обвенчалась с ним в январе 1912: в 1913 родилась их дочь Ариадна (Аля), в 1917 - Ирина. Переходный сборник "Юношеские стихи, 1912-1915" и стихи 1916 (сб. "Версты", 1921), в которых Ц. отказывалась от прежней камерности, наметили ближайшие этапы ее поэтического восхождения. Дружила в эти годы с Волошиным. Ни к одной из литературных группировок не принадлежала - ни к символистам, несмотря на близость к ним и обожание ею А.Блока, ни к акмеистам, хотя любила А.Ахматову, дружила с О.Мандельштамом; чужда была футуристам, но интересовалась В.Маяковским и В.Хлебниковым. --- Студентом 1-го курса Московского университета С.Эфрон уехал в 1914 на фронт с санитарным поездом, позднее поступил в юнкерское училище, в ноябре 1917 оказался на Дону и в результате гражданской войны - в Галлиполи, в Константинополе, затем - в Чехословакии.Ц. осталась в Москве с детьми в тяжелых бытовых и морально-психологических условиях, усугублявшихся открытым восхвалением ею белого движения.П.Антокольский ввел Ц. в круг актеров вахтанговской 3-й студии МХТ. Для них Ц. написала цикл пьес: "Метель", "Фортуна", "Каменный Ангел", "Червонный валет", "Феникс", "Приключение" (объединенные впоследствии общим названием "Романтика"); при чтении они имели шумный успех, но ни одна не была поставлена. Бывшим студийцам, "спутникам юной поры" Ц. посвятила "Повесть о Сонечке" (1938), написанную после известия о смерти актрисы студии С.Голлидей. Пыталась (неудачно) служить в Народном Комиссариате по делам национальностей (1918). Осенью 1919 в отчаянии отдала дочерей в Кунцевский приют, где им было обещано полное обеспечение, но вскоре забрала домой заболевшую Ариадну: 2.2.1920 в приюте умерла Ирина. --- По просьбе Ц.И.Эренбург разыскал за границей Эфрона (тот поступил на философский факультет Пражского университета), и 11.5.1922 Ц. с дочерью уехала из России не сломленная, состоявшаяся как личность, как шедший к зрелости поэт (В.Лосская). В Праге получала скромное пособие чехословацкого правительства, выступала на вечерах поэзии и прозы, ей помогали друзья (С.АндронниковаГальперн и др.). Быт Ц. оставался трудным, но, как отметил М. Слон им, "дар Ц. достиг наивысшей полноты именно в изгнании, в безвоздушном пространстве чужбины"; "после разбега, взятого в Праге", творческий расцвет ее продолжался до начала 30-х. В Берлине, где она провела два месяца, были изданы книги "Стихи к Блоку", "Ралука" (обе - 1922), "Ремесло", "Психея. Романтика" (обе - 1923): в Праге "Поэма Горы" (Версты, 1926, № 1), "Поэма Конца" (сб. "Ковчег", 1926), в журнале "Воля России" опубликованы "Попытка Комнаты" (1928, № 3), сатирический "Крысолов" (1925, № 4-8, 12; 1926, № 1), "Деревья" (1926, № 8/9), "Поэма Лестницы" (1926, № II: 1927, № 10), "Полотерская" (1925, № 1), созданы лирические стихи, в которых нашла высшее выражение ее оригинальная поэтика "цветаевская манера", трагедии "Ариадна" (1924, опубл. под названием "Тезей" - Версты, 1927, № 2) и "Федра" (СЗ, 1928, № 36, 37). --- После рождения 1.2.1925 сына Георгия (домашнее имя Мур) Ц. решила уехать в Париж, надеясь найти новые возможности печататься, более широкую аудиторию; 3 1 октября покинула Прагу. Надежды Ц. укрепил успех ее вечера в феврале 1926: чтение стихов, в том числе отрывков из "Лебединого стана", воспевающего белую гвардию, вызвало восторженные аплодисменты, а отчеты о вечере появились во всех эмигрантских газетах. Главный внутренний нерв жизни Ц. в 1926- переписка с Б.Пастернаком и Р.Рильке. Обнадежила и перемена отношения к ней Д. Мирского, в свое время назвавшего Ц. "распущенной москвичкой" и не включившего ее стихи в антологию "Русская лирика" (1924), а после выхода поэмы-сказки "Молодец" (Прага, 1924) и личного знакомства ставшего ее другом и поклонником ее поэзии. Творчество Ц. последних лет он рассматривал в контексте достижений Блока, Маяковского, Пастернака; на смену прежней легкости стиха пришла многослойная глубина, полифония, отразившая перемены в мироощущении. Однако существенно осложнила отношения Ц. с видными литераторами-эмигрантами ее статья в журнале "Благонамеренный" (Брюссель, 1926, № 2) "Поэт о критике" (с дополнением в виде "Цветника" - цитат из критических выступлений Г.Адамовича, иллюстрировавших произвольность и легковесность его оценок). В ней Ц. задела также М.Осоргина, Ю.Айхенвальда, А.Яблоновского. Не имевшая личной подоплеки вражда Ц. и Адамовича оказалась длительной и глубокой: Адамовичу, ценившему акмеизм - поэтическую сдержанность и ясность, был чужд дух поэзии Ц. Она позволила себе вступить в спор и с неназванными прямо И.Буниным и З.Гиппиус, подвергнув сомнению их предвзятые отзывы о Блоке, Есенине, Пастернаке. Гиппиус отозвалась о "Поэме Горы" как о "запредельном новшестве" по форме и почти непристойности по содержанию. --- До 1932 гонорары из "Воли России" были основным писательским заработком Ц. Печаталась также в "Верстах", "Ковчеге", "Своими Путями", "Числах", "Окне", "Встречах" и др., но в наиболее авторитетных эмигрантских изданиях - "Современных записках" и "Последних новостях" - ее стихи не понимали, безжалостно сокращали, подвергали нелепой цензуре. Резкое письмо Ц. в редакцию "Последних новостей" по поводу откладывания статьи о ее погибшем друге, поэте Н.Гронском, привело к разрыву (1935). Последняя публикация Ц. "Сказка матери" была искажена до неузнаваемости. В "Современных записках" ее стихи шли в общей подборке, завершая алфавитную очередность. Единственная книга стихов Ц. "После России. 1922-1925" (Париж, 1928) раскупалась плохо, вызвала отрицательные рецензии, за исключением откликов Слонима, В.Ходасевича и П.Пильского. Сторонники классической стройности и строгости упрекали Ц. в словесной и эмоциональной расточительности, анархичности, избыточной страстности, слишком "прерывистом дыхании" и "револьверной дроби" размеров, считая романтизм вышедшим из моды и не приемля "органический", "природный романтизм" Ц., определявший как ее личные отношения - взлеты и поражения в дружбе, в любви, так и принадлежность к литературной школе. Только Ходасевич сумел оценить Ц. как поэт поэта; убежденный приверженец классической поэтики, он еще в 1925 назвал "восхитительной" поэму-сказку "Молодец", увидев в ней талантливейший образец поэтической обработки народной сказки средствами, отличными от пушкинской традиции. --- Немалую роль в усилившейся враждебности к Ц. сыграла публикация ею в газете "Евразия" приветствия приехавшему в Париж Маяковскому, что эмигрантская пресса расценила как одобрение советского режима. После того, как журнал "Версты" (1926-28) прекратил свое существование, а в евразийском движении произошел раскол, Эфрона в 1929 обвинили в апологии революции и большевиков, в искажении евразийских идей. Все это отразилось на Ц., далекой от политических страстей мужа, на материальном положении семьи. Оказавшись "белой вороной" в эмигрантской среде, она пыталась найти выход к французскому читателю: в 1931 перевела на французский поэму "Молодец" (иллюстрированную Н.Гончаровой), в 1934 написала на французском "Письмо к амазонке", несколько автобиографических миниатюр в прозе: "Шарлоттенбург", "Мундир", "Приют", "Машинка для стрижки газона", но опубликовать ничего не удалось. --- Слоним справедливо назвал поэзию Ц. кинетической, построенной на движении и полете слов и ритма. В 1931-32 чувствуется замедление темпа и увеличение объема прозы: ее легче было печатать, платили за нее больше. Более глубокая причина - в обстановке парижского периода; лишь благодаря исключительной стойкости Ц. выдержала все удары судьбы. Укрепила ее психологически и переписка с Б.Пастернаком (началась в 1922, заглохла к 1935-36). --- Проза Ц. разнообразна: "Мои службы" (СЗ, 1925, № 26), "Вольный проезд" (там же, 1924, № 21), "Октябрь в вагоне" (Воля России, 1927, № 11/12); статьи "Поэт и время" (там же, 1932, № 1/3), "Живое о живом" - о Волошине (СЗ, 1933, № 52, 53), "Пленный дух" - об А.Белом (там же, 1934, № 55), "Мой Пушкин" (там же, 1937, № 64); проза об отце, его музее (ПН, 1933, 1 февр.; 17 сент.; "Встречи", 1934, № 2), о матери - "Мать и музыка" (СЗ, 1935, № 57), о детстве "Черт" (там же, 1935, № 59), "Башня в плюще" (ПН, 1933, 16 июля) и др. Даже скупой на похвалы Бунин одобрительно отозвался о лирической прозе Ц. Стихи Ц. 30-х - "Куст" (СЗ, 1936, № 62) и др. - о таинственной связи человека и природы - подтвердили суждение Ходасевича о постоянном развитии как особенности таланта Ц. Уже в лирике чешских лет мощно зазвучала трагедийная тема человека, удушаемого современной цивилизацией. "Стихи к Чехии" (нояб. 1938, март 1939) не уступают лучшим образцам любовной лирики Ц. Последние годы в эмиграции отмечены созданием поэмы "Перекоп", "Стихов к Пушкину" (СЗ, 1937, № 63 - с изъятием многих строф, не пропущенных редакцией). --- Ц. писала о себе: "Не дал мне Бог дара слепоты", она оказалась единственной "зрячей" в собственной семье, все члены которой, кроме Ц., стремились к возвращению в СССР. Своей чешской подруге, писательнице и переводчице А.Тесковой, Ц. писала в феврале 1931: "Все меня выталкивает в Россию, в которую - я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна". Первой уехала весной 1937 Ариадна, имевшая право, достигнув совершеннолетия, принять любое подданство. Еще в июне 1931 подал прошение о советском паспорте Эфрон, убежденный в том, что Ц. не понимает "великого эксперимента", совершаемого в Советской России. Он активно участвовал в деятельности созданного в 1925 Союза возвращения на родину; предполагается, что около 1933 его завербовал иностранный отдел НКВД. Замешанный в делах об "исчезновении" в Париже генерала Миллера, возглавлявшего Российский общевоинский союз, и в Швейцарии - Игнатия Рейсса, сотрудника НКВД, не пожелавшего вернуться в СССР, Эфрон в октябре 1937 поспешно уехал в Гавр, а оттуда пароходом - в Ленинград. 2 2 октября у Ц. на квартире произвели обыск; на допросе в Surt6e National она, ничего не зная о подпольных делах мужа, заверяла чиновников в его честности, цитировала "то ли Корнеля, то ли Расина", читала французские переводы Пушкина. Во 2-й декаде июня 1939, не видя иного выхода, вернулась в СССР. Поселилась с семьей в Болшево, под Москвой, где 27.8.1939 была арестована Ариадна (реабилитирована в марте 1955); 10.10.1939 арестован Эфрон (расстрелян 16.10.1941, посмертно реабилитирован в 1956). В Москве Ц. не имела постоянного жилья, зарабатывала на жизнь переводами: единственная публикация в СССР - стихотворение пражского периода "Старинная песня" (журнал "Тридцать дней", 1941, март). Пастернак просил А.Фадеева принять Ц. в Союз писателей или хотя бы в члены Литфонда, что дало бы ей материальные преимущества, но получил отказ, ее приняли лишь в групком литераторов. 8.8.1941 Ц. с сыном эвакуировалась в Елабугу. После тщетных попыток найти там или в Чистополе, где жило много писателей, работу, она покончила с собой, повесившись утром 31.8.1941, оставив письмо Н.Асееву и его жене с просьбой позаботиться о сыне. Похоронена 2.9.1941 на Елабужском кладбище.Г.Эфрон (Мур) в ноябре 1943 поступил в Литературный институт на факультет прозы; направлен на фронт в конце мая или начале июня 1944, смертельно ранен 7.7.1944 под деревней Друйка (в районе Полоцка). --- "Возвращение" Ц. в литературу в России началось в 1956, когда в альманахе "Литературная Москва" были напечатаны 7 ее стихотворений, затем еще 42-в альманахе "Тарусские страницы" (1961): с 1961 выходили сборники избранных произведений. На Западе ее проза и стихи печатались в более полном виде с 1953, в том числе неизданные прежде "Лебединый стан" (Мюнхен, 1957), "Перекоп" (Воздушные пути, 1967, № 5), обширная переписка, а также воспоминания современников о Ц. В 1982 в Лозанне состоялся 4-й международный симпозиум, посвященный Ц., в 1992 в Москве и Париже - международные конференции. Признанная одним из величайших европейских поэтов XX в., Ц. знала и ощущала, что слово "есть высший подарок Бога человеку", ее новаторство в сфере поэтического языка рождалось из необходимости воплотить глубинное художественное знание. Как всякий сильный человек, заметил И.Бродский, она в чем-то была абсолютно беззащитна и не делала тайны не из чего, опираясь на презумпцию доверия и понимания со стороны читателя; "Ц.-поэт была тождественна Ц.-человеку, между словом и делом, между искусством и существованием для нее не стояло ни запятой, ни даже тире; Ц. ставила там знак равенства". "Бес разрушения", видевшийся некоторым в ней, на самом деле живое негодование перед любым насилием, угнетением в жизни и в искусстве. Для нее не существовало ни преград, ни запретов, ни ограничений, ни полуправды. "Ц. - поэт крайностей только в том смысле, что "крайность" для нее не столько конец познанного мира, сколько начало непознаваемого". Она "поэт в высшей степени посюсторонний, конкретный, точностью деталей превосходящий акмеистов, афористичностью и сарказмом - всех", "поэт.., возможно, самый искренний в истории русской поэзии". "В стихотворениях Ц. читатель сталкивается не со стратегией стихотворца, но со стратегией нравственности, ...с искусством при свете совести ...с их - искусства и нравственности - абсолютным совмещением,., сила Ц. именно в ее психологическом реализме" (И.Бродский). --- Значительная часть архива Ц. (черновые тетради, записные книжки, письма и т.д.), находящаяся в РГАЛИ, по распоряжению ее дочери, А.Эфрон, закрыта до 2000. --- Соч.: Проза (предисл.Ф.Степуна). New York, 1953; Избр. произведения. Вступ. ст. Вл.Орлова. Сост., подг. текста, примеч.А.Эфрон, А.Саакянц, М.-Л., 1965; Несобранные произведения. Miinchen, 1971; Избр. проза: В 2-х т. 1917-37. Предисл.И.Бродского. New York, 1979; Соч.: В 2-х т.М., 1980; Стихотворения и поэмы: В 5-ти т. New York, 1980-90; Рильке P.M., Пастернак Б., Цветаева М. Письма 1926 года.М., 1990. --- Лит.: Karlinsky S. Marina Tsvetaeva: The Woman, her World and her Poetry. Cambridge (Mass.), 1985; Caакянц А. Марина Цветаева. Страницы жизни и творчества (1910-1922). М., 1986; Ее же. "Все понять и за всех пережить!" М., 1993; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. Париж, 1988; Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. Нью-Йорк, 1989; М., 1992; Кудрова И. Версты, дали... Марина Цветаева: 1922-1939. М., 1991; Lossky V. Chants de femmes. Paris, 1994. --- Т. Красавченко --- |
ЦЕРЕТЕЛИ Ираклий Георгиевич (псевд. К.Ц.; Вирильскии) (20.11.1881, Кутаиси 21.5.1959, Нью-Йорк) - политический, государственный и общественный деятель. Отец Г.К.Церетели, из родовитой дворянской, но обедневшей семьи, грузинский писатель, просветитель, общественный деятель, ученик и последователь Н.Чернышевского - оказал большое влияние на нравственное воспитание сына. Гимназистом Ц. увлекся русской литературой, Печатался с 14 лет в еженедельнике отца "Квали" ("Борозда") как поэт. Осенью 1900 Ц. поступил на юридический факультет Московского университета. Принимал участие в студенческом движении: входил в Исполком объединенных землячеств и организаций, а с конца 1901, в дни студенческих волнений, возглавил его.Ц. - автор листков и брошюры "Наша борьба", излагавших взгляды и требования студентов. После подавления волнений в числе других сослан на 5 лет в Иркутск, в 1903 возвращен по амнистии. В ссылке Ц. написал первую книгу - "Старые русские революционеры, их деятельность и их заветы" (Тифлис, 1903, на груз. яз.) --- Вернувшись в Тифлис, Ц. вступил в РСДРП и вошел в местный социал-демократический комитет. Участвовал в работе 2-го съезда Кавказского союза РСДРП, выступил с резкой критикой ленинских идей партийного строительства, в результате чего не был избран в состав Комитета, но назначен редактором легального еженедельника "Квали". После его закрытия (март 1 904), спасаясь от ареста, Ц. уехал в Германию, где поступил на юридический факультет Берлинского университета; включился в политическую деятельность русских социалдемократов. Был среди участников 1-й общерусской конференции партийных работников (Женева, май 1905). Вскоре тяжелая болезнь заставила его вернуться на родину. Осенью 1906 Закавказский областной комитет РСДРП выставил кандидатуру Ц. во 2-ю Государственную думу.Ц. одержал убедительную победу: стал членом аграрной комиссии и председателем социал-демократической фракции. Первое же выступление в Думе начал с обличения политики правительства Столыпина. Оно привлекло к личности Ц. широкое общественное внимание.Ц. являлся делегатом 5-го съезда РСДРП (Лондон, май 1907), участвовал во фракционных собраниях меньшевиков; сблизился с П.Аксельродом, Выступил с докладом на съезде о деятельности социал-демократической фракции Государственной думы, и в этот же день в Петербурге было начато следствие против фракции, обвиненной в организации т.н. "военного заговора". --- 2.6.1907, выступая с думской трибуны, Ц. предупреждал о готовящемся государственном перевороте, а на следующий день 2-я Государственная дума была распущена, социал-демократическая фракция арестована, а ее лидер осужден на 5 лет каторжных работ с заменой, по состоянию здоровья, 7 годами одиночного заключения в Александровской каторжной тюрьме с последующим поселением в селе Усолье под Иркутском. В Усолье вокруг Ц. сложилась социал-демократическая группа "сибирских циммервальдистов", в которую вошли В.Войтинский, С.Вайнштейн. Им удалось выпустить по одному номеру "Сибирского журнала" (1914), а после его закрытия - "Сибирского обозрения" (1915). В них напечатаны и статьи Ц. - "Война и Интернационал" и "Демократия среди воюющей России". --- После получения в Иркутске известий о Февральской революции Ц. принял участие в создании Комитета общественных организаций, Совета рабочих депутатов, Военной организации. 19.3,1917 вернулся в Петроград, включился в политическую деятельность: вошел в состав Исполкома Петроградского Совета. Вместе с Ф.Даном Ц. стал лидером господствовавшего в меньшевизме центристского течения "революционных оборонцев". На Всероссийском совещании Советов (29 марта - 3 апр.) выступил с докладом об отношении к войне, предлагал "мобилизовать все живые силы страны... для укрепления фронта и тыла". 5 мая решением Петроградского Совета Ц" пользовавшийся большим авторитетом, был введен в состав 1-го коалиционного Временного правительства в качестве министра почт и телеграфов, был одним из признанных лидеров меньшевистско-эсеровского блока. "Из правоверного марксиста и прирожденного миротворца, по словам П.Милюкова, - вышел замечательный специалист по межпартийной технике". Ц. принимал участие во Всероссийской конференции меньшевистских и объединенных организаций РСДРП (май 1917), которая высказалась за полную и безусловную поддержку коалиционного Временного правительства. На 1-м Всероссийском съезде Советов Ц. обосновывал в своем выступлении необходимость единения всех сил, чтобы не допустить распада государства и гражданской войны, утверждал, что "в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть". В ответ на реплику Ленина - "Есть!" - Ц. заявил, что власть должна быть достаточно сильной, "чтобы противостоять тем, кто решается на эксперименты, опасные для судеб революции". На съезде был избран членом Президиума ВЦИК. --- Попытки проведения большевиками 10 июня демонстрации Ц. оценил как заговор для низвержения правительства и захвата власти. Ц. входил вместе с М.Терещенко и А.Керенским в состав делегации для переговоров с Украинской Центральной Радой относительно состоявшегося 4 июня провозглашения автономии Украины. В результате переговоров было достигнуто компромиссное соглашение, которое, однако, вызвало протест и привело к правительственному кризису. В новом кабинете Ц. занял пост управляющего министерством внутренних дел (8-24 июля), 18 июля вместе с В.Черновым Ц. добился внесения поправки в закон о выборах в Учредительное собрание, лишавшей избирательных прав членов семьи Романовых. По состоянию здоровья и "устав" от правительственных дел, 24 июля Ц. вышел из правительства, предпочтя сосредоточиться на работе в Советах. Он рассматривал Советы как "временные леса", которые легко можно убрать, когда будет достроено здание буржуазного государства. На Государственном совещании (авг.) он заявил, что имущие классы должны думать не об облегчении бремени налогов, а о жертвах во имя государства, Широкую известность получила сцена символического рукопожатия социалиста Ц. и видного промышленника А.Бубликова на сцене Большого театра, где проходило совещание. В августе Ц. принимал участие в работе Объединительного съезда РСДРП, избран членом ЦК от оборонческого большинства. 6 сентября после принятия Петроградским Советом большевистской резолюции "О власти" Ц. вместе со всем эсеро-меньшевистским Президиумом Совета сложил свои полномочия. Участвовал в работе Демократического совещания (14-18 сент.). Предложил создать постоянный представительный орган, перед которым правительство будет нести ответственность вплоть до созыва Учредительного собрания - Временный Совет Российской Республики (Предпарламент, образован 20 сент.). В дни октябрьского переворота - на Кавказе на лечении. --- 10 ноября на заседании Собора земств и городов Ц. предлагал создать "демократический центр, который должен быть противопоставлен узурпаторам власти". В декабре 1917 дважды арестовывался. 5.1.1918 на Учредительном собрании Ц. выступил с большой и страстной речью и огласил декларацию: "Социал-демократическая фракция призывает весь рабочий класс России отвергнуть неосуществимые и гибельные попытки навязать всей революционной демократии... диктатуру меньшинства и грудью встать на защиту полновластия Всероссийского Учредительного собрания.,., требовать, чтобы все органы власти, возникшие на почве гражданской войны, признали верховную власть Учредительного собрания". --- После разгона большевиками Учредительного собрания Ц. уехал в Тифлис, где включился в общественно-политическую жизнь Грузии. Как депутат Учредительного собрания от Закавказского избирательного округа вошел в состав Закавказского Сейма, который объявил вскоре после Брестского мира об отделении Закавказья от России. Выступая 13 апреля в Сейме, по поручению социал-демократической фракции заявил об отказе подписать Брест-Литовское соглашение. В надежде избежать турецкой оккупации Ц. на заседании Закавказского правительства 26 мая объявил о выходе Грузии из состава Федерации и о провозглашении государственной независимости. Выступая на Грузинском национальном собрании, особо подчеркнул, что "в Грузии дело национальной независимости, дело демократии... не должно делаться большевистскими методами". В феврале 1919- апреле 1920 Ц. - член делегации Грузии на мирных конференциях в Версале и Сан-Ремо. --- В феврале 1921 большевистская Россия аннексировала и оккупировала Грузию. Грузинская демократическая республика прекратила существование.Ц. оказался в эмиграции во Франции, ас 1940-в США. Он являлся представителем грузинской социал-демократии в Международном социалистическом бюро, членом Исполкома II Интернационала. Противился антирусским настроениям большинства грузинской социал-демократии, распространившимся после оккупации Грузии Красной армией и подавления антисоветского восстания в Грузии в 1924. На этой почве отказался представлять интересы грузинских социал-демократов в Рабочем Социалистическом Интернационале. С середины 20-х приступил к работе над мемуарами, которые печатались в Швеции в 1928-29; полностью изданы посмертно отдельной книгой (1963) в США. В 1933 Ц. помогал Б.Наколаевскому в спасении Русского социалдемократического архива. Писал биографические очерки о соратниках и друзьях, статьи по актуальным проблемам. В день похорон Ц. А.Керенский отметил, что он "воскреснет в памяти народа, когда снова в России и в Грузии, которые нераздельно владели его сердцем, опять послышится голос чести и свободы, которым он так беззаветно служил". --- Соч.: Из воспоминаний о думской работе / Тернии без роз. Женева, 1908; Речи И.Г.Церетели в России и на Кавказе, т. 1-2, Тифлис, 1918; Речи И.Г.Церетели. Пг., 1927; К национальному вопросу // Воля России, 1930, № 5/6; Российское крестьянство и В.М.Чернов // НЖ, 1952, № 29; Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963, т. 1-2. --- Лит.: Дан Ф.И. Ираклий Церетели // Нов. раб. газета, 1913, № 56; Войтинский В.С. Годы борьбы и поражений. Берлин, 1924, кн.2; Вишняк М.И.Г.Церетели // Соц. вест., 1959, № 6; Николаевский Б.И. И.Г.Церетели: (Страницы биогр.) // Там же, 1959, № 6-12; 1960, № 2/3; Roobol W. Tsereteli. A Democrat in the Russian Revolution. A Political Biography. 1976. --- В. Крылов --- |
|
